Предательство среди зимы
Шрифт:
Она отвернулась и пошла прочь. Нельзя колебаться, нельзя звать его с собой. Любое сомнение он заметит по походке. На миг Идаан сама поверила, что найдет убийцу отца, поскачет по предместьям и полям за злобным Отой Мати, предавшим семью. Голос Даната остановил ее.
— Идаан, я тебе запрещаю! Не смей!
Она остановилась и посмотрела на Даната. Тот был уже полнее отца; подбородок обвис складками. Идаан приняла позу несогласия.
— Между прочим, я сносно стреляю из лука. Я найду убийцу. И увижу его смерть.
— Ты моя младшая сестренка, — возразил Данат. — Ты не должна так себя вести!
В ней вспыхнуло что-то темное и жаркое. Она ступила к Данату, задрожав от гнева, как лист на ветру.
— Не должна, потому что тебя опозорю? У меня груди, а у тебя член, и я должна нацепить на себя намордник? Да? Не выйдет! Ты меня слышишь? Я не допущу, чтобы мной управляли, я не буду ничьей собственностью и ничем не поступлюсь ради твоей гордыни. Нет, братец, дело зашло слишком далеко. Если женщины кротко прячутся в тень, будь женщиной сам. Посмотрим, как тебе это понравится!
В конце она перешла на крик. Ее кулаки сжались так сильно, что заболели руки. Лицо Даната стало жестким, как камень, и таким же серым.
— Мне за тебя стыдно.
— Терпи! — сплюнула она.
— Пришли ко мне пажа. Пусть найдет мой лук. Потом ступай к Адре. Охота не уедет без меня.
Она уже хотела ему отказать, заявить, что это не храбрость, что он боится потерять уважение утхайема больше, чем боится смерти, а значит, он не просто трус, а глупый трус. Вот она — храбрая. У нее сильная воля. А Данат — растерянно мяукающий котенок. Это она — Ота Мати. Выскочка, который завоевал трон хая. Она убила ради трона своего отца. Данат сделал куда меньше.
Увы, правда все разрушила бы. Идаан проглотила ее, загнала вглубь себя и приняла позу подчинения. Она победила. Данат скоро об этом узнает.
Когда пажа Даната послали за луком, Идаан вернулась к себе, одним движением плеч скинула одежды и надела свободные охотничьи шаровары и красную кожаную рубашку. У зеркала она присела и какое-то время смотрела на свое ненакрашенное лицо. Глаза казались маленькими и плоскими, губы — бледными и широкими, как у рыбы, щеки — впалыми. Ни дать ни взять крестьянка, которая ходит за плугом в предместье. Всей своей красотой Идаан была обязана гриму. Может, когда-нибудь она снова накрасится. Сегодня красота не нужна.
У дворца Ваунёги их ждали охотники. Конские копыта нетерпеливо постукивали по темным плитам двора. Увидев одежду Идаан, Адра принял позу вопроса. Идаан не ответила, а подошла к одному из всадников, приказала спешиться, забрала у него меч и лук и вскочила в седло. Адра галопом подскакал к ней и встал рядом. Его конь был больше, и Адра смотрел на Идаан сверху вниз, будто стоял на ступеньку выше.
— Мой брат едет с нами, — заявила она. — Я тоже.
— Думаешь, это разумно? — холодно осведомился Адра.
— Я и так просила у тебя слишком многого, Адра-кя.
Его лицо осталось холодным, но он больше не стал возражать.
Выехал Данат Мати в бледных траурных одеждах, на огромном охотничьем жеребце — воплощение силы, мужества и доблести. С ним было пять всадников — члены утхайема, которые на свою беду узнали про охоту и увязались за Данатом. С ними тоже надо будет что-то делать.
Адра принял перед Данатом позу почтения.
— У нас есть сведения, что ночью из южных ворот выехала повозка. Якобы из проулка рядом с башней.
— Туда! — бросил Данат, повернулся и пришпорил коня.
Идаан последовала за ним. Ветер трепал ее волосы, звериный запах коня был насыщенным и сладким. Конечно, долго такой галоп не выдержать, но это тоже представление: последние сыновья Мати, один — убийца и прислужник хаоса, ускользнул во тьму, а второй — праведный мститель, выехал на битву во имя справедливости. Данат знал свою роль и теперь, когда Идаан подтолкнула его к действию, играл прекрасно. Те, кто увидит их на улицах, расскажут остальным, и весть разойдется по всему городу. О таких погонях складывают песни.
Перейдя мост через Тидат, они замедлили шаг и стали расспрашивать встречных, не видел ли кто повозку. Идаан знала, что на самом деле повозка направилась в разрушенный постоялый двор в пол-ладони ходьбы от западного предместья. Не прошло и половины утра, как охота взяла ложный след и повернула на север, в предгорье. Вскоре они оказались на пересечении дорог: с востока на запад шел рудничный тракт, а из города к горам — узкая тропа. Данат смотрел разочарованно и устало.
Заговорил Адра — так громко, что все его услышали, — и у Идаан засосало под ложечкой.
— Данат-тя, нужно разделиться! Восемь человек на восток, восемь — на запад, еще восемь — на север, а двое ждут здесь. Те, кто найдет следы выскочки, пришлют гонца, и двое соберут остальных.
Данат обдумал его слова и согласился. Он взял себе северную дорогу, а утхайемцы, чуя возможность отличиться, выбрали восток и запад. Адра повернул на восток, напоследок заглянув в глаза Идаан, будто спрашивал: сможешь или нет? Идаан не ответила. Она присоединилась к шестерым охотникам Дома Ваунёги и поехала за Данатом в горы.
Когда полуденное солнце зависло над их головами, они остановились у небольшого озера. Охотники разъехались в разные стороны, как на каждой стоянке. Данат спешился, размял руки и ноги и принялся ходить из стороны в сторону. Его взгляд был мрачен. Идаан подождала, пока остальные исчезнут за деревьями, сняла с плеча лук и встала рядом с братом. Он посмотрел на нее и отвел глаза.
— Здесь его не было. Он опять нас обманул.
— Возможно, — ответила Идаан. — Но он все равно ничего не добьется. Даже убив тебя, он не станет хаем Мати. Утхайем и поэты его не поддержат.