Предавая любовь
Шрифт:
— Это самое меньшее, что мы можем для него сделать, - вторила ему я.
Гости ходили между стендов, рассматривали фото и негромко переговаривались. Это была беспрецедентная выставка — выставка внутри рабочих помещений модного фотоагентства. А в самом конце были выставлены последние работы Алеззи, та самая фотосессия. С которой началось мое счастье и его смерть. И я не могу сказать, что смогла бы хоть что-то изменить. Увы, никто другой не мог выполнить эту работу. Алеззи был королем фотовспышки и только он мог качнуть маятник общественного мнения. Пусть ты будешь счастлив в своем новом рождении, мой славный
Брок, узнав про Лайру, послал Вику поздравительную смс и скинул несколько адресов. Когда я спросила, что там, мой любимый загадочно усмехнулся и ушел к Лиру — того атаковало сразу несколько пираний. Эти хищницы видели, что фотограф несколько не в себе и пытались выцарапать из него хоть немного грязи. Но наш Лир был эффектен и эффективен. Выслушав все грязные инсинуации, он широко улыбнулся и коротко, неполиткорректно послал журналисток на… На самую короткую и емкую вербальную форму мужского детородного органа.
А я, поковырявшись в сети, узнала, что у Брока крайне сомнительное чувство юмора. Он послал Вику адреса двух травников, специализирующихся на составлении успокоительных сборов.
Выставка закончилась, я позировала рядом с Лиром и пыталась улыбаться. Вот только мне все это время казалось, что я повернусь, а там Алеззи. Что это его рука лежит на моей талии, что это именно он пихает мне бокал и передает слово. Лир был удивительно похож на своего кумира. И при этом он был собой. Он был моим дорогим другом, и я уверена, что по дороге жизни мы все пойдем вместе. Вик и Лайра, Брок и я, Лир и его фотокамера. Мне почему-то упорно кажется, что он вряд ли найдет свою половинку.
Когда зал покинул последний гость, мы не стали прибирать. Оставили все как есть и вышли сами. Брок остался включать сигнализацию и закрывать двери, а нам велел спускаться в суизи.
Лир был слишком бледен. Сев на заднее сиденье, он откинул голову на подголовник и прикрыл глаза, явно пытаясь удержать слезы.
«Брок не обидится», — решила я и устроилась рядом с фотографом. Вытащив из клатча плоскую флягу я открутила крышку и протянула Лиру:
— Сделай глоток.
Он, удивленно посмотрев на меня, перехватил емкость и, отпив, с трудом удержал кашель.
— Ядерная смесь.
— А то, — хмыкнула я и щедро отпила. — Что? «Не люблю» — не значит «не пью». Сегодня очень тяжелый день, небольшой допинг не будет лишним.
Однако дальше было проще. Мы заехали в цветочный, набрали всего и разного — Алеззи любил цветы. Затем кладбище. Могила завалена свежими цветами и свечными огарками, неподалеку слоняются фанаты с красными зареванными глазами. Нам никто не сказал ни единого слова. Положив цветы, мы с Броком отошли, позволив Лиру немного постоять в одиночестве.
Вернувшись в машину, фотограф от души приложился к фляге и негромко сказал:
— Он учил меня снимать.
— Я догадалась, — тихо ответила я.
— Хорошо, — кивнул Лир.
Новым скульптурным ансамблем оказались мы с Алеззи. Вот так я вляпалась в историю. Они восстановили один из кадров фотосессии «Поправка двадцать девять. Истинное счастье». Даже чуть больше, потому что напротив меня стоял Алеззи. В его руках была камера, а сам он был очень расслаблен. Мы с Лиром переглянулись и фыркнули — такого дебильно-умильного лица у него не было никогда. Маэстро всегда был в движении, ни единой спокойной минутки. Он горел, спешил жить и подгонял других. А не вот это вот.
— Как смогли, — вздохнул Лир. — Хочу домой.
Брок приобнял нас обоих за плечи и увел к машине. А потом мы все оказались дома. Как ни странно, но Лир не протестовал, когда мы заехали в магазин, а потом завалились в нашу с Броком квартиру. Дом там, где семья. Значит, у нас очень много домов.
Мы пили коньяк, смотрели фотографии, вспоминали разные истории. То Лир, то я начинали заливаться слезами, а Брок терпеливо нас успокаивал. И даже иногда рассказывал о своем опыте общения с Алеззи. Сугубо положительном. Хороший был вечер, хоть я и не помню подробностей. Мы закрыли эту жизненную страницу. Душа еще будет болеть, но все долги отданы.
Эпилог
Прошел год. За это время Лайре удалось приучить меня к деловым костюмам, а Лиру к драным джинсам, кроссовкам и путешествиям по секторам. Брок только посмеивался и всегда был готов сорваться в путешествие. Свой самый главный вопрос — продлевать или нет защиту от нежелательной беременности я решить не смогла. Точнее, смогла — продлила. В конце концов мы молоды, у нас только-только все началось. Нужно вначале хоть немного насытиться друг другом, иначе ребенку может не хватить внимания родителей.
Не то чтобы я хочу покритиковать молодых родителей в лице Лайры и Вика, но они действительно слишком поспешили. Подруга моя оказалась «немолочная», что нехарактерно для оборотней. Поэтому с тех пор, как малышка начала держать головку, она попеременно гостит у Лира и у нас с Броком. А родители, поймавшие вторую молодость, куролесят по курортам. На день-два, не больше. Но два-три раза в месяц. В общем, я не хочу потом вспоминать бездарно потраченные годы, все же ребенку только один раз бывает год, два, три и все такое прочее. В конце концов, есть у меня ощущение, что маленькая Тина впервые пойдет при нас с Броком. Потому что когда ее оставляют с Лиром, он переселяется к нам. У нас в такие моменты вообще очень весело становится, потому что мы сами в такие моменты переезжаем к моей маме. Она ворчит, ругается, но всегда принимает. А когда мы решили быть взрослыми, ответственными и порядочными, то есть не сбегать к маме, очень обиделась. Так что семья у нас теперь огромная.
А самое главное, что у моей сестренки теперь есть имя. Лана. Она, правда, называет себя Лала, но это пока что. По большому счету, она всех так называет, только с разными интонациями.
Кстати, сегодня мы опять собрались большой семьей. И ждем к обеду загулявших родителей. Они отмечали какую-то совершенно безумную дату «полгода серым занавескам» и выбрали для этого теплые острова. Так что нас в мамином доме много: я, Брок, Лир, маленькая Тина, чуть более старшая Лана и сама мама. А еще крупный, молодой, беспородный кобель по кличке Бучик, морская свинка, ручная ящерица Гарри (Лир завел) и огромный попугай. Попугая купил Вик, для дочери. Он тогда вообще весь магазин скупил, не постеснялся. До некоторых вещей Тине еще расти и расти, а некоторые вызывают оторопь — одну из подсобок модного фотоагентства занимает младенческая барокамера. Как, где, зачем, почему — неизвестно.