Предчуствие беды
Шрифт:
Начал Сарвари, как это и полагается издалека…
— Как ваше здоровье, учитель…
Нур усмехнулся
— Поживем еще. А как твое?
— Не жалуюсь…
— Да я уж слышал что и в самом деле, не жалуешься…
Про похождения четверки в Кабуле и окрестностях ходили слухи. Министерство безопасности и его основная сила — АГСА их никак не пресекало, более того — запускало новые. Частично, слухи эти были правдивы — в конце концов четверка представляла собой всего лишь четверых офицеров, молодых, самый старший из которых имел майорское звание. И вот волею судьбы они
— Простите, учитель… — потупился Сарвари, про себя подметив, что донес скорее всего Амин. Сволочь лизоблюдская…
— Молодость… — улыбнулся Тараки — сам был молодым. Но и пятнать партию я не позволю, так и передай остальным. А теперь — говори.
— Товарищ генеральный секретарь…
— Ну говори, говори…
— Я хочу поговорить относительно товарища Амина.
— Относительно Амина… — Тараки не хотел затевать этот разговор, но делать было нечего — говори про Амина…
— Он задумал вас убить.
Вот так вот…
— Такое мне уже говорили. Но Амин сын мне, а я — ему отец.
— Амин змея! Это змея и он ужалит вас, как только вы на миг отвернетесь от него!
— Амин ваш товарищ…
Тараки вдруг понял, что дальше отмахиваться от этой информации просто опасно.
— Кто тебе это сказал.
— Мой племянник Азиз. Он…
— Я знаю кто он такой. Почему в таком случае он не исполняет свой долг, а просто говорит обо всем тебе? Почему ты не исполняешь свой долг?
— Он боится. В его аппарате почти все считают руководителем партии Амина, а не вас, учитель. Ему уже напоминают, что он мой родственник. Если он отдаст приказ арестовать Амина — вместо Амина арестуют его самого.
Тараки встал со своего места, молча прошелся по кабинету, перебирая четки, подошел к окну. Вот и настало новое время. Время новое, а методы решения проблем старые — пуля в спину, нож, удавка. Возможно, этот дворец, в котором раньше жил король — проклят и тот, кто правит из этого дворца страной обречен быть королем….
Тараки вернулся за стол.
— Если позиции Амина в органах госбезопасности так сильны — значит любой, кто прикажет его арестовать будет арестован сам.
— Да, это так. Но проблемы можно решать разными способами…
И вот тут Тараки сделал ошибку. Если бы он созвал как положено пленум ЦК НДПА — а в ЦК Амину не доверял никто, и решил бы проблему законным путем — скорее всего история Афганистана, да и не только Афганистана потекла по другому руслу. Но Тараки решил как и Амин играть тайно, несмотря на то, что бы генеральным секретарем партии и главой государства. В подковерных играх сильнее безусловно был Амин. И те, кто за ним стояли.
Нур Мухаммед Тараки, генеральный секретарь ЦК НДПА задумался, потом провел по лицу ладонями — привычный жест, оставшийся еще с тех времен, когда он пять раз в день совершал намаз…
— Можешь готовиться. Совсем скоро я выезжаю в Гавану, на конференцию неприсоединившихся государств. По пути заеду в Москву, встречусь с товарищем Брежневым. Перед отлетом — я дам тебе знать. До этого — не делайте ничего.
— Как вам будет угодно, учитель…
Тарун заметил, что Сарвари вышел из кабинета в гораздо более бодром и веселом настроении, чем вошел. Значит, разговор был важным — и закончился он успешно. И конечно он был записан. Тарун снова огляделся, снова выдвинул ящик стола и отключил магнитофон — пленки оставалось совсем мало, а встретиться для получения новой у него никак не выпадало время. Генеральный секретарь в последнее время работал допоздна. Но сегодня он скажется больным и передаст-таки пленки…
Кабул, Аэропорт
23 августа 1979 года
На сей раз летел как белый человек.
Как белый человек — это не в брюхе транспортного Ила или АНа — а на обычном аэрофлотовском ТУ-154, рейсом из Шереметьево в Кабул. Примерно треть самолета занимали такие же как я — возвращающиеся с отдыха, с лечения и по замене специалисты. Остальные две трети — афганцы, в основном молодежь, студенты, которые в массовом порядке ехали учиться в Союз. Молодой, еще неокрепшей революции нужны были подготовленные кадры…
Что берет с собой советский человек, когда едет в загранку, в развивающуюся страну. Нет не большую сумку, это когда в развитую — большие сумки, а в развивающуюся… Первым делом — это, конечно же водка. Куда без нее, родимой. Таможня пропускала по две бутылки в одних руках, но договориться было можно. Везли в основном "Пшеничную" и "Московскую — но кое у кого была и "Старка". Водку везли и те, кто не пил — потому что с ее помощью в совзагранучредждениях открывались любые двери и решались любые проблемы.
Второе что везли — это мелочевку. То, что в Союзе стоит копейки, даже не обращаешь внимание — купил и купил, за границей может стоить на порядок дороже, а что-то и вовсе — просто не купишь. В общем — пустым не ехал никто.
Не ехал никто и трезвым — особенно неприятно было то, что многие уже садились в самолет пьяными, а сразу после взлета — доставали и начинали добавлять. В основном гражданские — гражданских контрактов в Афганистане для СССР было все больше и больше — но и военные несильно отставали. Может, мои слова и покажутся кому то глупыми — но нажираясь в хлам на глазах у возвращающихся в страну молодых афганцев ты позоришь не только себя — ты позоришь и всю страну.
Сели сразу и мягко — с первого захода — кружить не пришлось. С высоты Кабул вообще выглядит изумительно — он расположен в горной котловине, и зрелище просто изумительное — горы, лепящиеся к ним дома, рассекающая надвое город река…
Сосед мой — пехотный майор, от которого разило пивом — не алкоголем, а именно пивом проснулся перед самой посадкой. Зевнув, уставился в иллюминатор
— Первый раз? — не отрывая взгляда, от медленно плывущих внизу гор спросил он
— Второй… — в разговор мне вступать не хотелось.