Предел безнаказанности
Шрифт:
– Он тоже из армии вернулся?
– А тебе-то, Дурында, какая разница? – исподлобья посмотрел на парня Миша Гуйванский.
– Да нет никакой разницы. Я просто спросил. Иду, вижу, костер горит, решил заглянуть на огонек. Пивом угостите?
– Подрасти сначала…
Они никогда не воспринимали его, как своего. Неважно, что Антоха был гораздо моложе. Другие его сверстники не чурались присоседиться к компании взрослых: если и не попадали в футбольную команду, то хотя бы болели за своих, подавали мячи, помогали натягивать и снимать с ворот сетки; во время совместных рыбалок включались в соревнования – кто больше поймает; всегда были не прочь перекинуться в картишки. И
А как-то раз ночью они залезли к Дурандиным в сад. Скорее, из озорства ради, – сорвать по паре яблок и идти дальше своей дорогой. Но все оказалось не так просто. Друзья нарвались на пьяного хозяина, который схватил кол и принялся размахивать им, стараясь достать ворюг. Парни поспешили ретироваться, хотя кое-кому все же досталось. Но этого Ивану Дурандину показалось мало, и на следующий день он с компанией подвыпивших дружков приперся в Кобяково выяснять отношения. Но и кобяковские, которым палец в рот не клади, высыпали на улицу внушительной толпой, и если бы не вовремя вмешавшиеся бабы, дело могло дойти до серьезных разборок «деревня на деревню». Авторитета тот случай ни старшему, ни младшему Дурандиным не прибавил…
– Что, бутылки пива жалко? – спросил Антоха не без вызова.
– Ты лучше вспомни, как твой папаня из-за трех несчастных яблок кипешь на всю округу поднял, – усмехнулся Корень.
– А нечего было по чужим огородам лазить!
– Ой! Чья бы корова мычала… – Корень осекся и хмуро посмотрел на друзей:
– Черт! Мужики, что-то мне фигово…
– Мне тоже, – сказал Гуйванский, поднимаясь с земли. – И, кажется, я догадываюсь почему. Дурында, проваливай отсюда!
– А что такого? Ваше разве озеро?
– Ты не понял, Дурында?! Ты своим присутствием здешний воздух отравляешь…
– Закурить хотя бы дайте…
– Держи! – Михаил сделал ложный выпад, парень не совсем ловко увернулся и тут же заработал крепкий пинок по заднице.
– Ах, так?! – Антоха отскочил на безопасное расстояние. – Вот, значит, вы как!
Михаил прикинул, есть ли у Антохи в пакете какое-нибудь оружие, к примеру, газовый пистолет, но в руках у того оказалась живая щука. И тут все тело Михаила, словно начало сжимать тисками. С Игорем и Корнем, похоже, происходило то же самое. В отличие от них на лице Антохи появилась злорадная улыбка. Продолжая крепко держать рыбину, он подошел к костру. И со словами: «Вы сами во всем виноваты», – бросил щуку в кипящий котелок…
Чтобы не нести все в пакетах, которые могли порваться, Володя отыскал в кладовке небольшой рюкзачок и аккуратно пристроил в нем три бутылки водки, добавил пару банок пива, банку «сайры», четыре помидора и полпачки соли – на всякий случай, мало ли чего не хватит.
Если не мешкать, он мог оказаться на берегу Богачевского озера максимум через полчаса. Но Володя ненадолго задержался на крыльце крайнего деревенского дома, наслаждаясь видом дорогих его сердцу мест. Между тем, судя по небу, погода портилась. Нахлынуло воспоминание, как он, торопясь на московскую электричку, попал под сильнейший ливень с грозой и не на шутку перепугался грома и молний, разбушевавшихся над самой головой.
Сейчас, поворачивая голову на то самое поле, где его застала гроза, он словно предчувствовал, словно знал, кого увидит. И не ошибся. По полю в сторону деревни шла девушка. Стройненькая, в недлинном приталенном платье, с развевающимися на ветру светлыми волосами, без всяких сумок и рюкзаков,
Маринка!
Он сбежал с крыльца, выскочил на середину дороги и… остановился, не зная, ждать ее или идти навстречу. А девушка уже миновала поле и тоже вышла на дорогу. Издалека Володя видел, что она улыбается, причем улыбается не кому-то другому, а именно ему. И даже издалека он видел, как она похорошела за прошедшие два с лишним года. Ее и Маринкой-то назвать язык бы не повернулся…
– Привет, Белолобый! – сказала она, продолжая улыбаться. – Отслужил?
– Марина… – он не нашел больше слов.
– В каком звании дембельнулся, Белолобый?
Сказано это было таким приятным голосом, с такой ностальгической интонацией, что Володя и сам расцвел в улыбке. Повзрослев, Марина Филиппова стала настоящей красавицей. Он невольно пригляделся к ее щеке, где, возможно, мог остаться шрамик после того злопамятного соприкосновения со штакетинами калитки. Но нет, щечка была гладенькой, румяной. И он, будто бы на миг ощутил исходящий от этой румяненькой щечки запах зрелого персика, – самый любимый его запах.
– Сержант пограничных войск.
– Круто.
– Ты на дачу приехала?
– Ага. За грибами хочу сходить.
– За строчками? – Володя подумал, что она шутит.
– Сейчас других в лесу нет.
– А тебе не кажется, что по времени поздновато? Да и дождь вроде бы собирается…
– Ерунда, Белолобый, – девушка беспечно махнула рукой и с лукавинкой во взгляде на него посмотрела:
– Хочешь, вместе пойдем?
– Понимаешь, – замялся он, – меня мужики в Богачево ждут. Я водку умудрился разбить. Должен восполнить запас…
– Ну и топай к своим мужикам, – с ноткой обиды сказала Марина. И прежде, чем пойти дальше, бросила через плечо:
– Была бы честь предложена!
Когда-то он сказал ей те же самые слова. Глядя вслед удаляющейся девушки, Володя вспомнил, что это случилось во время свадьбы ее брата Славика. Но еще раньше Маринка побывала у него в гостях…
После той памятной игры в жмурки и ночевки в стогу сена он долго набирался смелости позвонить понравившейся девчонке. Номер телефона Володя знал – тот же самый, что и у ее брата. Но было два серьезных «НО!». Во-первых, ему не хотелось вновь ссориться со Славиком, с которым давно дружил. Но, что его смущало гораздо больше, так это ее возраст – Маринке совсем недавно исполнилось шестнадцать. И все-таки он решился и позвонил, а она без долгих уговоров согласилась с ним встретиться.
Никогда прежде Володя так не волновался. Нет, он не строил планы затащить девчонку в постель, но в памяти слишком свежа была и игра в жмурки, и их страстный поцелуй, и то недолгое объятие в темноте. И ему нестерпимо хотелось, чтобы это повторилось. Хотелось поговорить с Маринкой, хотелось еще раз попросить прощения за то брошенное в нее яблоко…
Накануне ему принесли повестку в военкомат, и через два дня он должен был узнать, когда придет срок брить голову и надевать погоны. В отличие от некоторых своих друзей он не собирался отлынивать от армии. Правда, не хотелось идти в морфлот и терять вместо двух лет целых три, еще очень не хотелось попасть в какой-нибудь стройбат. Если уж отдать долг родине, так в нормальных войсках, где можно чему-нибудь научиться и вернуться на гражданку закаленным, как тогда говорили, и морально, и физически. И еще ему очень хотелось, чтобы на гражданке его ждала девушка, с которой он бы мог переписываться, любоваться на присланные ею фотографии, с которой бы вместе считал дни до дембеля.