Предел безнаказанности
Шрифт:
Вот человек и ловит себе рыбку, ничего не боясь и никаких пакостей с ее стороны не ожидая. Так, может быть, и в вашем случае превысили рыболовы некий предел безнаказанности. Может быть, в отдельно взятом водоеме появилась некая сила, способная мстить человеку?
Это все, конечно, теория. Но выходит, и на практике вы своими глазами видели, что происходит, когда рыболов, поймавший щуку, причиняет ей страдания, на себе это испытали. Ведь так?
– Понимаешь, Пытливый, – после недолгой паузы заговорил Володя. – Если принять твою теорию за факт и поверить в эту самую силу природы, возникающую после нарушения человечеством какого-то там предела безнаказанности, то впредь все мы, каждый
– Конечно! – тут же согласился Геннадий. – Между прочим, именно об этом постоянно, ежедневно трубят и средства массовой информации, и политики, да те же зеленые отморозки. Которые, не исключено, что абсолютно правы.
– Ну да. Но я имел в виду… – Володя замялся, не зная, как коротко высказать потоком нахлынувшие мысли.
– Ты сейчас лучше думай не за все человечество, а конкретно за себя, да еще за Ларису с Мариной, – посоветовал Геннадий. – Вам спасаться надо! А теперь, кажется, придется и мне вместе с вами спасаться.
– Подожди, Геннадий! – Лариса взяла его за рукав. – Как же – самим спасаться?! Мы хотим…
– Нет! Это ты, красавица, подожди! – Пытливый слегка сжал ее пальцы. – Вот, что вы хотите, а? Разобраться, что именно стало причиной смерти близких вам людей. А зачем? Чтобы отомстить тому, или тем, кто в этом виноват? Допустим, отомстить этому вашему Дурынде? Но посудите сами – как какой-то там подросток может, условно говоря, вершить суд над людьми. Жестокий, смертельный суд! Да никак, никоем образом! Другое дело, если, так сказать, возмездие, осуществляется его руками. Здесь присутствует доля вероятности некой направленной силы. Доля вероятности невозможной, мистической силы. Но ведь она присутствует? Ведь вы же только что сами говорили о некой взаимосвязи страданий щуки и человека?
– С ума сойти… – сглотнула Марина. – Я говорю – от всех этих теорий крыша едет.
– Если уже не поехала, – добавил Володя.
О возвращении домой Антоха решил даже не думать. И на деревне показываться было нельзя. Он хорошо понимал, что теперь придется забыть дорогу не только в родное Богачево, но и в другие деревни, расположенные по соседству. Понимал, что впредь ему придется скрываться ото всех, кого знал, и кто знал его.
Если рассуждать здраво, прямых доказательств его причастия в гибели и отца с Ангелиной, и тех троих парней, а теперь еще и капитана милиции, не было и быть не могло. Зато Седой, которого он, ох как напрасно не добил на берегу Раевского озера, и Марина Филиппова, наверняка, освобожденная ментами из подпола – вот кто представлял для него реальную угрозу. Седой-то еще половина беды, кто поверит только что вернувшемуся на дембель пограничнику во всякие там выдумки – мало ли где и с кем он успел подраться и заработать синяки. Но Марина! Вся поцарапанная, в рваной одежде, сидящая взаперти в подполе его дома – от этого ему никак не отвертеться.
И куда же теперь податься? Первое время можно жить в лесу, благо впереди несколько теплых месяцев. Казалось бы, это ближнее Подмосковье, но Антоха знал в окрестностях немало таких дремучих, непролазных из-за бурелома уголков, что, наверняка, кроме него туда никто сто лет не забирался. Он поразмыслил, где есть смысл соорудить себе что-то временного жилища, типа еще одного шалаша, в котором можно укрыться от дождя, переночевать, и таких мест, навскидку, оказалось два, даже три. Третье, наверное, самое скрытное, раз уж его облюбовали лисы, чтобы нарыть там нор. Кое-какой едой на первое время он себя обеспечить сможет. Но как быть потом? К тому же, вдруг его станут специально искать? Вдруг станут искать
А не проще ли вести себя, как ни в чем не бывало? Прикинуться этаким простачком, а про Марину Филиппову сказать, что она сама к нему пришла, что ей нравилось сидеть в подполе, мол, это такое воплощение ее фантазий. С одной стороны, в такие его заявления никто не поверит, но с другой, пусть объяснят, как это он, пацан, сумел притащить к себе в дом девушку, живущую в другой деревне до которой напрямую через лес – почти четыре километра. Кстати, Марина и сама не знает, как это произошло: потеряла сознание по дороге на станцию, очнулась уже у него в подполе. Как такое могло случиться? Никто ничего не докажет. Ее слово против его слова. Подумаешь, у нее лицо расцарапано, у него точно такие же царапины имеются.
Да, так и надо – прикинуться простачком-дурачком. Но даже если найдутся какие-то доказательства, что обвинители сделают ему – несовершеннолетнему?!
Зато он кое-что сделать сможет. Нет не при помощи отобранного у милиционера пистолета, его вообще лучше бы куда-нибудь спрятать – стереть отпечатки пальцев, завернуть в тряпочку, убрать в целлофановый пакет и запихнуть под корень старого пня, а еще лучше – в дупло березки, растущей в какой-нибудь болотистой местности, чтобы тех же собак со следа сбить. Или вообще выбросить пистолет в озеро, в омуток поглубже. Ведь у него имелось – и в запасе, и в перспективе – другое оружие, круче любых пистолетов!
Правда, пустить его в ход в нужное время и в нужном месте могло оказаться проблематично. Но что хуже – оружие, что имелось в запасе, могло «испортиться», а то, что подразумевалось в перспективе, не исключено, что так перспективой и останется. Проще говоря, недавно пойманная щука, сейчас гулявшая в озере на кукане, могла элементарно подохнуть, а выловить следующую могло оказаться проблематичным. В любом случае, ту, что сидит на кукане, желательно поскорей использовать.
Обо всем этом Антоха думал, забравшись в один из пустующих домов в деревне Раево. Дом стоял в низовьях озера, неподалеку от плотины. Антоха знал бывшего хозяина этого дома, дядю Юру, которого все в округе называли не иначе как самогонщик. Дядя Юра считался настоящим спасением для местных алкашей, пользовался его услугами и Иван Дурандин, более того, Антоха по просьбе захмелевшего отца сам не раз наведывался к нему за самогонкой. Но некоторое время тому назад дядю Юру увезла милиция, обвинив в убийстве другого пьяницы – Женьки Симагина. И, как слышал Антоха, вскоре после этого у дяди Юры случился инфаркт, и он отдал богу душу в тюремной камере.
Само собой вспомнился еще один угодивший в тюрьму за убийство местный житель, которого все звали Либоха. Он застрелил собственную жену из охотничьего ружья. Дом Либохи тоже пустовал, кстати, как и дом Филипповых, в котором минувшей зимой были убиты и дядя Гриня, – известный Антохе, как неплохой рыболов, а также его племянник Слава, тоже любивший порыбачить. Только сейчас до Антохи дошло, что Марина Филиппова, просидевшая в подполе его дома почти двое суток, доводилась этим рыбакам ближайшей родственницей.
Возникла мысль – а не были ли причастны ко всем этим убийствам раевские щуки? Очень даже могли быть причастны! В таком случае не ему одному выпало прикоснуться к тайне, значит, ее знает или может узнать кто-то еще. Не исключено, что любой, поймавший в Раево щуку. Интересно, сколько в озере осталось зубастых хищниц? Десять, двадцать, пятьдесят, или, может быть, сто и больше? А ведь недавно прошел нерест, и из отложенной щуками икры должны были вылупиться тысячи мальков, большинство из которых погибнут, благодаря естественному отбору, но какая-то часть обязательно выживет…