Предел подчинения
Шрифт:
— Тебе удобно?
— Я чувствую себя сильно растянутой, но со мной всё в порядке, — дрожащим голосом сказала Анна.
Она в самом деле была растянута. Её руки подняты высоко над головой и широко расставлены. Идеальная грудь поднималась и опускалась с каждым вдохом. Я указал на три инструмента, начиная с трости питерского денди конца XIX века. Вероятно, с такими по Невскому проспекту когда-то прогуливались тогдашние мажоры, возможно, даже и «наше всё», пока высматривал очередную барышню, за которой ему захотелось бы начать волочиться.
— Десять, — сказал я, постукивая
Анна не ответила. В этом не было смысла. Это был риторический вопрос. Я взял флоггер в руки и сразу, без подготовки, нанёс удар, полоснув по прекрасной груди. Сабмиссив вскрикнула, вздрогнув всем телом. Не медля дальше, а нанёс ей ещё два удара, потом один сильный слева, за которым последовал удар справа.
В течение следующих десяти минут я сделал ещё полдюжины резких движений, шлёпнув хлыстом по сиськам сабмиссив. В мгновение ока её грудь стала розовой, ярко-розовой. Тёплое свечение становилось всё более и более болезненным.
— Попроси следующий, — сказал я ей.
— Пожалуйста. Пожалуйста, Мастер, можно мне ещё один? — спросила она со страхом и статью.
— Ещё один что?
— Пожалуйста, Учитель, можно меня ударить плетью прямо… прямо по груди?
Я доставил ей это изысканное удовольствие в избытке. Изо всех сил отшлёпал её грудь плетью из оленьей шкуры. Потом ударил её ещё раз. Затем снова. Соски Анны теперь стояли по стойке смирно. Они были тёмно-алыми. Два маленьких гранатовых камешка на вершинах двух розовых холмов.
Глава 16
Клим
Я не сдавался и уж тем более не собирался так быстро останавливаться. Каждый взмах флоггера был таким же впечатляющим, как и предыдущий. Никакой пощады. Порка груди моей жены не будет снисходительной. Анна начала покрываться потом. Вены на её шее принялись надуваться всё сильнее. Кожа на груди сменила цвет с розового на красный, и начали образовываться пятна. Я поднёс флоггер к её губам.
— Поцелуй его, малышка.
Она выполнила.
— Почему я тебя сегодня порю, Анна?
— Вы демонстрируете природу наших отношений, Мастер. Ты владеешь мной. Я твоя. Вы это доказываете. Ты бьёшь свою новую жену, потому что можешь. Ты показываешь мне, как будет теперь, когда мы муж и жена, — ответила она дрожащим от волнения, страха и желания голосом.
Я хотел сказать, что её ответ прекрасен, но это было бы слишком мило с моей стороны. Вместо этого отдёрнул руку и снова хлестнул по прекрасной женской груди. Она больше не могла скрывать боль. Она закричала. Кожа на её бюсте теперь была огненно-красной и, конечно же, её сильно жгло, могу себе это лишь представить. Потом я ещё раз её отхлестал. И опять.
— Сколько было ударов, шлюха?
— Двадцать два, Мастер.
Анна знала, что одна из её обязанностей при каждой порке — считать удары. Это никогда не было легко: терпеть боль и во время всего этого достаточно концентрироваться, чтобы следить за происходящим.
— Как ты думаешь… следующий удар должен
Анна помолчала, но потом ответила:
— Безумно-жёсткий, Мастер. Ударь меня так сильно, как хочешь.
— Если вы настаиваете, миледи, — чуть иронично ответил я и, размахнувшись, сделал то, чего мы оба хотели.
Комнату пронзил отчаянный женский крик. Но смутить или напугать он, — уж я-то стопроцентно в том уверен, — может лишь человека неискушённого. Для моей сабмиссив всё происходящее — часть игры в особенное наслаждение.
К моменту окончания тридцатого удара Анна уже находилась глубоко в подпространстве. Она была в зоне, доступ куда обеспечен лишь умеющим, — а главное желающим, — играть в БДСМ по-настоящему. Её груди были покрыты густой сетью перекрещённых рубцов. Соски оставались твёрдыми, но малейшее прикосновение к ним вызывало боль. Я отложил флоггер.
— Спасибо, Мастер, — услышал я позади себя.
— Спасибо? Спасибо? Когда ты обычно говоришь спасибо, Анна?
— Когда порка закончится, Мастер. Вы сказали тридцать ударов. Прошло тридцать ударов.
Видели бы вы выражение её лица, когда я сказал, что тридцать — это лишь плетью. Но ещё моей добровольной рабыне предстояло выдержать двадцать хлыстом, а затем десять тростью школьного директора. Анна, таким образом, прошла только половину порки.
— Ох, чёрт, — прошептала она.
Я использовал хлыст по всему её телу. Нанёс пару жестоких ударов по внутренней стороне её бёдер, несколько прямо по животу. Ударил по бёдрам снаружи. Я даже устроил пару алых полос на нижней стороне левой груди, а затем ещё две на нижней стороне правой. После этого Анна слетала на Луну и вернулась с болью.
Когда осталось два удара, я задал ей один из тех беспроигрышных вопросов:
— Где ты хочешь эти последние два, на сосках или где-то ещё?
Она выбрала «где-то ещё». Её соски слишком болели. Флоггер хорошо справился со своей задачей. Сабмиссив не хотела, чтобы с этой очень чувствительной частью её тела снова плохо обращались. Бедная девушка. Я убедился, что она усомнилась в своём решении. Заставил раздвинуть ноги и шлёпнул язычком по открытым половым губам. Клитор, конечно, принял на себя часть удара. Жало флоггера остро укусило Анну в самую сердцевину её чувственности.
После этого нам нужен был перерыв.
Я развязал запястья Анны, и она рухнула на пол, приземлившись на колени с громким стуком. Передняя часть её тела была украшена вниманием моих первых двух кнутов. Сразу же мой член, твёрдый как камень с той минуты, как жена вернулась домой, попал ей в жадно раскрытые губы. Она так сильно хотела доставить мне удовольствие, что её рот пожирал моё мужское достоинство. Анна сосала мой член, как будто это был весь её мир. Я никогда не видел её такой покорной. Она заглотила пенис так далеко, что головка вошла глубоко в заднюю часть её горла.