Предел возможного

Сапковский Анджей

– Пей, боевой сотник, - поторапливал Три Галки.

– Я вроде бы десятник, не сотник.
– Алебардист еще больше покраснел.

– Но будешь сотник, пренепременно, - осклабился Борх. Парень ты хват, башковитый, мигом дорастешь.

Доррегарай, отказавшись от добавки, повернулся к Геральту.

– В городишке все еще толкуют о василиске, уважаемый ведьмак, а ты, вижу, уже на дракона замахнулся, - тихо сказал он.
– Интересно, тебе позарез нужны наличные или ты из чистого удовольствия забиваешь существа, которым угрожает вымирание?

– Странное

любопытство, - ответил Геральт, - в устах того, кто сломя голову мчится, чтобы успеть выбить у зарезанного дракона зубы, столь ценные при изготовлении колдовских снадобий и эликсиров. А правда ли, уважаемый мэтр, что лучшие зубы те, которые выбивают у живого дракона?

– Ты уверен, что я еду ради этого?

– Уверен. Но тебя уже опередили, Доррегарай. Тут успела проследовать твоя коллега с Грамотой, каковой ты, к примеру, не имеешь. Черноволосая, ежели тебя это интересует.

– На вороном коне?

– Кажется.

– Йеннифэр, - недовольно буркнул Доррегарай. Ведьмак незаметно для всех вздрогнул.

Наступившую тишину прервала отрыжка будущего сотника.

– Никого... этта... без Грамоты...

– Двести линтаров хватит?
– Геральт спокойно вытащил мешочек, полученный за василиска от тучного солтыса.

– Геральт, - загадочно улыбнулся Три Галки.
– Так все-таки...

– Прости, Борх. Сожалею, но я не поеду с вами в Хенгфорс. Может, другим разом. Может, еще встретимся.

– Ничего не влечет меня в Хенгфорс, - медленно произнес Три Галки.
– Ну вовсе ничего, Геральт.

– Спрячьте свой мешок, милсдарь, - грозно произнес будущий сотник.
– Это взятка и ничего боле. И за триста не пропущу.

– А за пятьсот?
– Борх вынул свой мешочек.
– Спрячь мешок, Геральт. Я заплачу пошлину. Меня это начало забавлять. Пятьсот, господин солдат. По сто со штуки, считая моих девочек за одну прелестную штуку. А?

– Ой-ей-ей, - запричитал будущий сотник, пряча под курточку мешочек Борха.
– Что я королю скажу?

– Скажешь, - молвил Доррегарай, выпрямляясь и вынимая из-за пояса изящную костяную палочку, - что удар тебя хватил, как только ты увидел.

– Что, господин?

Чародей взмахнул палочкой, выкрикнул заклинание. Сосну, росшую на прибрежном откосе, моментально охватило бушующее пламя.

– По коням!
– Лютик запрыгнул в седло, закинул лютню за спину.
– По коням, господа! И... дамы!

– Убирай шлагбаум!
– рявкнул на алебардистов разом разбогатевший десятник, имеющий солидные шансы стать сотником.

На мосту, за заслоном, Вэя натянула поводья, конь загарцевал, застучал копытами по бревнам. Девушка, размахивая косичками, что-то пронзительно крикнула.

– Верно, Вэя!
– отозвался Три Галки.
– Вперед, милсдари, по коням! Поедем по-зеррикански, с грохотом и свистом!

4

– Ну, гляньте-ка, - сказал старший из рубайл, Богольт, кряжистый и грузный, словно ствол старого дуба.
– Недамир не прогнал вас на все четыре стороны, а ведь я был уверен, что поступит именно так. Ну что ж, не нам, худородным, оспаривать королевские решения. Просим к костру. Устраивайте лежанки, парни. А так, между нами, ведьмак, о чем ты с королем болтал?

– Ни о чем, - сказал Геральт, удобнее пристраиваясь спиной к подтянутому ближе к костру седлу.
– Он даже из палатки не вышел. Послал только своего фактотума, как там его...

– Гилленстерна, - подсказал Ярлен Зигрин, крепкий, бородатый краснолюд, подкладывая в костер огромный смолистый пень, который приволок из зарослей.
– Фанфарон надутый. Жирный хряк. Когда мы присоединились, он явился, нос до неба, фу-фу, говорит, не забывайте, говорит, краснолюды, кому тут подчиняться следовает, говорит, здесь король Недамир распоряжается, а его слово - закон, ну и так далее. Я стоял, слушал и думал: велю своим парням повалить его на землю и сдеру с него плащ. А потом раздумал: ну его, снова шум пойдет, мол, краснолюды зловредные, агрессивные, мол, сукины дети, и с ними невозможно это, ну как его, состу... стосуществовать... или как там. И обратно где-нито учинят погром, в городишке каком-нибудь. Ну и стал я вежливенько слушать, головой кивать.

– Похоже, господин Гилленстерн ничего другого и не умеет, вставил Геральт, - потому что и нам сказал то же самое и нам тоже оставалось только кивать.

– А по-моему, - проговорил второй из рубайл, расстилая попону на куче хвороста, - лучше б вас Недамир прогнал. Народищу прется на того дракона, страх сколько. Это уже не экспендиция, а поход на жальник. Я, к примеру, в толкучке биться не обожаю.

– Успокойся, Нищука, - сказал Богольт.
– С народом топать лучше.
– Ты, что ль, никогда на драконов не ходил? На них завсегда тьма народу тянется, целая ярманка, прям-таки бурдель на колесах. А как только гад нос высунет, сам знаешь, кто на поле остается. Мы и никто боле.

Богольт на минуту замолчал, как следует хлебнул из большой оплетенной бутыли, шумно высморкался, откашлялся.

– Другое дело, известно, что порой только апосля того, как дракона прикончат, начинается потеха и резня, и головы летят, как груши. Как начнут сокровища делить, тут уж охотники прут друг на друга. Ну что, Геральт? Эй! Я прав? Ведьмак, с тобой говорю-то.

– Известны мне такие случаи, - сухо подтвердил Геральт.

– Известны, говоришь? Не иначе как с чужих слов, потому как не слышал я, чтоб ты когда на драконов охотился. Сколь ни живу, не слыхал, чтобы ведьмак на дракона ходил. Тем более странно, что ты сюда явился.

– Верно, - процедил сквозь зубы Кеннет по прозвищу Живодер, самый младший из рубайл.
– Чудно чтой-то. А мы...

– Погодь, Живодер. Сейчас я говорю, - прервал его Богольт.
– Впрочем, шибко-то разводить не собираюсь. Ведьмак и так понял, что к чему. Я его знаю, и он меня знает, пока-то мы друг дружке дорогу не перебегали и, мыслю, не будем. Потому как, заметьте, парни, ежели б, к примеру, я захотел ведьмаку в деле помешать либо добычу из-под носа увести, то ведьмак-то с ходу б меня своей ведьмачьей бритвой секанул и имел бы право. Я верно говорю?