Предел зла
Шрифт:
— А-а-а! За что? — взвизгнула та.
— Заткнись, шваль! — это уже подскочивший Лорик припечатал Марине рот кулаком.
— Ты какого хера мозги нам протрахала? — продолжал Страшный.
Марина, ничего не понимая, во все глаза смотрела на наркоманов. Она видела, что они настроены не просто зло, а по-зверски. Такими страшными она их еще не видела.
— Что… случилось? — пролепетала она.
— Бабки где? — дохнул ей в лицо Страшный. — Убью, мразь! У этой суки не было ни хера, ясно, паскуда?
У Марины потемнело в глазах. Она все поняла.
А также и то, что сейчас ей придется несладко.
— А может, эта их присвоила, а? — Лорик выхватил у Марины сумку.
Открыв, вытряхнул ее содержимое. На землю полетели косметичка, пачка сигарет, презервативы и деньги… Деньги, которые она сегодня заработала, обслужив двух клиентов.
Страшный быстро забрал у Лорика деньги и, пересчитав, сунул их в карман. Марина с замиранием сердца ждала продолжения, от души надеясь, что ей удастся отделаться так легко, всего лишь потеряв деньги. Но не тут-то было.
Страшный размахнулся и огромной силы ударом отправил Марину на землю. Она упала, неловко растопырив ноги, и вскрикнула.
— Заткнись, падаль! — проговорил Страшный.
Он долгое время зло пинал ее ногами, затем к нему присоединился Лорик. Устав наносить побои, Страшный расстегнул ширинку. Лорик последовал его примеру.
Когда они вдвоем долго и грубо насиловали ее, Марина даже со своим большим опытом, повидавшая многих мужчин и различные варианты проявлений садизма в сексе, подумала, что на сей раз ей пришел конец. Все это усиливалось еще и тем, что наркоманам, потенция которых была снижена, получить удовольствие было трудно. Чтобы достичь его, они извращались как только могли.
У Марины из влагалища текла кровь, распухло и болело все лицо, губы были стерты до крови… Однако она понимала, что если сейчас начать кричать, то они ее просто убьют. А так еще есть шанс остаться в живых. Поэтому она лишь сильнее вжалась в землю, чтобы ненароком не закричать.
Постепенно боль притуплялась, наступала защитная реакция организма. Садисты наконец-то разрядились и теперь, уставшие, застегивали штаны.
— Скажи спасибо, что не пришили тебя, как твою подружку, — отдуваясь, проговорил Лорик, и Марина, вздрогнув, поняла, что случилось самое страшное…
Вскоре они ушли, оставив ее одну лежать между гаражами. Через какое-то время Марина поднялась и, ковыляя, двинулась к выходу из подворотни.
На ее счастье, никто ей не встретился, и она довольно благополучно добралась до дома. Там присела на край ванны и разрыдалась. Все ее тело болело и ломило, до анального прохода невозможно было дотронуться, а лицо… На лицо вообще нельзя было смотреть без содрогания. А это означало, что о работе в ближайшее время придется забыть.
Но самое страшное, что сверлило мозг, была мысль о том, что они убили Яну… И убили, наверное, вместе с девочкой. И виновата в этом, получается, она.
Самым же неприятным в этой истории было то, что никаких проблем она не решила, а, наоборот, добавила новых. Денег не было, совершено преступление, и Марина понимала, что Лорик со Страшным теперь точно не оставят ее в покое… Теперь она попала в вечную кабалу, и ей остается только надеяться, что эти изверги когда-нибудь сдохнут от передозировки.
К тому же, когда будет найдено тело Яны, ею самой наверняка заинтересуется милиция. И нужно будет покрывать не только себя, но и этих наркоманов, потому что они в случае чего сдадут ее со всеми потрохами.
И Марина, трясясь от страха, решила молчать.
Она не ожидала, что к ней придут так скоро — буквально на следующий день. Она не была готова к разговору с Ларисой и говорила наобум, первое, что придет в голову, лишь бы навести тень на плетень и попытаться запутать следствие.
С Лориком и Страшным она больше не встречалась, они сами не приходили по какой-то причине, а искать их самой у Марины не было ни малейшего желания…
Кое-как успокоив себя, что никто ни в чем ее не подозревает, Марина продолжала жить дальше в постоянном страхе и вздрагивая от малейшего шороха…
— Вот и все, — закончила Канарейкина и умоляюще взглянула на Карташова. — Я вам еще раз говорю, я не заставляла их убивать ее! Я не хотела, не думала, что они это сделают! Я хотела только, чтобы они отобрали у нее деньги, чтобы они отстали от меня, да и от нее тоже с этим долгом! Она все равно пропила бы эти деньги, а ведь нам нужно было отвязываться от Страшного с Лориком! Она не хотела по-хорошему, и я решила просто проучить ее! Я бы никогда не решилась на такое, чтобы ее убить. Да еще с Лианкой вместе… Это же Лорик со Страшным, они же ненормальные, наркоманы конченые, неужели вы мне не верите?..
Карташов хмуро глядел на Канарейкину, не отвечая. Лариса, сдвинув брови, смотрела куда-то в сторону. У нее от всей этой истории остался очень неприятный осадок на душе: история казалась ей грязной, мерзкой и отвратительной. Но самым печальным во всем этом было то, что из-за жадности и подлости взрослых пострадал ни в чем не повинный маленький ребенок. И исправить этого было уже нельзя.
Жалости к Канарейкиной она не испытывала совсем, хотя и понимала, что та скорее всего говорит правду, утверждая, что не желала смерти подруге.
Тем не менее оправдывать ее Лариса нисколько не собиралась.
Канарейкина принялась всхлипывать, утирать слезы тыльной стороной ладони, потом всхлипы перешли в рыдания.
— Подпишите! — Карташов протянул ей протокол допроса.
Та, не глядя, поставила свою подпись и снова зарыдала.
— Уведите! — крикнул Карташов.
В кабинет тут же вошел дежурный, и Марину, закованную в наручники, вывели из кабинета. Карташов с Ларисой остались одни.
— Дело можно считать закрытым? — спросила Лариса.