Предел
Шрифт:
Он бы еще много чего придумал, чтобы уязвить Светлую почитательницу малознакомых братьев, но в этот момент несокрушимая нефралевая решетка дрогнула и вывалилась на дно чаши. Выползень, в отличие от своих пригибавшихся перед атакой собратьев, получил полную свободу и немедленно ей воспользовался.
Амалирос, отшвыривая одной рукой Посланницу, действовал, как дорвавшийся до вялой курицы молодой лис — глупо и безрассудно. Женщины, как оказалось, зло — вообще, а не только на кораблях, в войсках и в некоторых других местах. Ему ничего не стоило прибить тварь Силой. Но не за тем
Повелитель Темных, уже почти третий день находившийся в нетипичном расположении духа, вконец разошелся. О Светлой он думал лишь краем сознания, учитывая тот сектор дна Чаши, в который не следовало пускать зверя. В остальном — Амалирос Ар Ниэль Арк Каэль наслаждался собственной непобедимостью и страшной могучестью: для пущего эффекта навесил одним точным броском свой плащ на морду ящера и дважды ушел от хвоста, раздеваясь. Поигрывая мышцами голого торса, прошелся в опасной близости от лап. Вспомнил, что он терпеть не мог это масло и давно собирался попробовать без него. И попробовал.
Выползень в последний раз тряхнул головой, сбросил с себя тряпку и прыгнул.
Элермэ прижалась к покатой стене и поняла свою главную задачу — не сходить с места. Огромная тварь яростно лупила хвостом, высекая из пола гранитное крошево целыми фонтанами. Если бы не нереальность этого кошмара, в который Элермэ с трудом верила, да не потрясающая по крепости и эффекту настойка, она замерла бы как мышь перед змеей и забыла, как дышать и думать. Но картину ужаса портил наглый Темный, который радостно хохотал, уворачиваясь от выползня. Он играл с ним, доводя животное до крайней степени бешенства.
Первая светлая и очень правильная мысль пронзила Элермэ, как игла: «Ему что, мало?». Вторая была не менее правильной: «Сошел с ума!». А вот третья мысль была самой дельной: «Но как же зверь вырвался? Нефраль же — самый крепкий металл». И она посмотрела на решетку, по которой временами скакали то выползень, то его «жертва». Даже при не слишком ярком свете факелов можно было видеть, что решетка подрезана сверху и снизу. Об этом свидетельствовали оставшиеся на месте обрезки прутьев. Но Темному не было до этого никакого дела, он уже ломал выползню хвост, которым зверь, наконец, окольцевал не в меру шуструю добычу.
Элермэ как будто отстранилась от происходящего. «Он просто не мог не заметить. Значит, знает, что делает. И раз он так беспечен…»
Из коридора, откуда недавно выскочила тварь, вышли Открывающие, те самые, что поймали и загнали свежего выползня и довели его по коридору до решетки. Вышли и встали. Стоявший впереди, видимо самый сильный, улыбался.
Амалирос Открывающих не видел. Даже у Повелителей нет глаз на затылке. И он к тому же был занят: упирался одной рукой в горло зверя, не давая откусить себе голову, а другой рукой продолжал ломать ему хвост — постепенно, с хрустом, позвонок за позвонком. Тварь визжала и сипела. А Темный при этом не забывал улыбаться Элермэ. В общем, красовался вовсю.
Элермэ трясло. «Заговор. Подлый заговор!». У Светлых заговоров никогда не случалось. Наверное, жизнь среди озерных красот способствовала всеобщей расслабленности и преданности Владыкам. А мрачные Темные, запертые своей же силой под землей тихо ненавидели друг-друга. Но надо было не размышлять об истоках Тёмной нетерпимости, а что-то делать. Нельзя же было просто стоять и смотреть. Светлая понимала, что Амалироса сначала истреплет выползень, а потом неожиданно ударят трое заговорщиков. И выстоит он против них или нет — неизвестно. Неожиданность может быть весьма губительна. Элермэ потянулась к вестникам. Кроме братьев, делающих дыры и смерчи, в такой ситуации надеться было не на кого. Но проще было пробить камень Чаши пальцем. Никто не отозвался, ни чей след жизни не был виден.
Как всякое упрямое существо, которое не желает верить в невозможности, Элермэ пробовала раз за разом: должно же здесь быть что-то живое и тот путь, который просто обязан быть. Путь не знал, что он обязан. Он вилял и уклонялся не хуже выползня.
Повелитель Темных дошел уже до половины хвоста. Светлая вполне представляла себе, что будет дальше: если он сейчас прекратит заниматься глупостями и сбросит кольца, его атакуют.
Таким хитрым вывертом еще никто не посылал Весть.
Элермэ сосредоточилась не на Нэрнисе вообще, а на той его «части», что была родственна Даэросу, собрала собственную внутреннюю Силу и дотянулась до выползня. Его умность тут роли не играла. Заодно Амалирос, почуяв слабеющую хватку, получил еще одну возможность улыбнуться. Светлая улыбалась в ответ застывшей улыбкой. Повелитель оценил оскал и продолжил хрустеть костями твари. Кто же откажется от полного триумфа?
В чьем-то свинарнике истошно завизжала свинья, упала с дерева белка, сдох короед, не вынеся страданий, свалился с потолка жирный таракан — на всем пути от Подгорных Чертогов до Дрешта бесилась живность, избавляясь от невыносимого вмешательства. Айшак всхрапнул в стойле и дернул ногой, а мохнатая ночная бабочка влетела в окно комнаты в постоялом дворе и приземлилась на нос эльфа, мерзко щекоча его своими лапками.
Даэрос взлетел с ложа, загнав к стене соломенный тюфяк. Нэрнис подхватился следом. Враги? Нет! Мелкий кошмарец его брата. Безобидное насекомое. Но…
— Даэр, не бей! Вестник! — Нэрнис догнал бабочку в прыжке.
Брат, не желая прикасаться к этой твари, почти выгнал её в окно, размахивая рубашкой.
— А… Выползень издевается…
— Нет, это Элермэ, я сейчас… — И Светлый разрешил крылатой вестнице избавиться от образов и мыслей. Бабочка сдохла. И это было странным. А когда он пересказал Весть брату, то Даэрос даже не вздрогнул, наступив на мохнатую мертвую тварь босой ногой. Это было больше, чем подвиг, и Повелителю следовало бы об этом знать. Подлецов Даэрос терпеть не мог. Любых.
Но Повелитель не знал. Он с наслаждением додушивал выползня. Бледная Дева приросла к стене. Сейчас он прикончит живучего, как и всякий выползень, врага, бросит к её ногам — поближе, чтобы впечатление было полным и незабываемым и позовет Открывающих. Герой должен красиво обернуться в дорогой плащ, а не утирать пот руками. Бой был настолько хорош, что негоже было смазывать концовку. К тому же он стал ещё и её героическим спасителем… А то, что долго спасал, так это его личное Темное дело. Выползень, наконец, обмяк и сдох. Оставалось только дотащить тяжелую тварь до этой Светлой немочи.