Предки
Шрифт:
«Всё вокруг тряслось и гудело и казалось, что это никогда не кончится, кто-то кричал, кто-то плакал но большинство из нас, застыв как памятник, безмолвно сверлили взглядом затылок соседа спереди. За три года скитания, ты столько раз думаешь о смерти, видишь её вокруг и сам становишься для кого-то смертью, что мысли о том, развалится ли этот высокотехнологичный ковчег с сотней счастливцев на борту, уже не сильно тебя волнуют…»
Амира отложила планшет, закуталась в плед и обняла зубатого. Ей были не понятны некоторые слова, потому что её поколение и даже поколение её родителей никогда их не употребляло в повседневной речи. Они никогда не видели дорог, консерв и супермаркетов, но это не помешало ей понять весь ужас и безысходность ситуации
– Мдааа… – протянула Амира, – сказочки про счастливых переселенцев из уроков истории, на деле оказались… – она так и не смогла подобрать подходящего слова, откинулась на диван и о чём-то задумалась.
Глава 4. Последние.
Ами была не глупой девочкой и понимала почему на курсах истории учитель, а вместе с ним и учебники из библиотеки, так сказать «берегли детские умы» от реальной истории предков. Но с другой стороны, сказать, что они врали тоже было нельзя, скорее недоговаривали. Мысли Амиры, прервал зубатый, которому порядком надоело выступать в роли грелки для своей хозяйки. Немного поворочавшись, он попытался максимально незаметно покинуть пространство под пледом, но не рассчитав площадь дивана, как всегда неуклюже, вывалился на пол, рассмешив подругу.
Амира снова вернулась к планшету, для того чтобы начать наконец писать доклад, но взгляд её обратил внимание на сноски под текстом. Они вели в разные разделы архива, с фотографиями и видеозаписями, и по алгоритмам системы управляющей архивом, были связаны с выше прочитанным текстом. С одной из иконок, на подростка смотрела девушка, с очень милым и в какой-то степени даже детским лицом, текст под ней гласил «Девять героев». На мгновение задумавшись, а не хватит ли на сегодня грустных историй, Ами кликнула по иконке, проиграв, в очередной раз, своему любопытству и на экране планшета появилось видео, с пустым стулом посреди помещения чем-то напоминавшего Сашкину мастерскую, в небольшие запотевшие окна которого проникал тусклый, белый свет.
– Наверно можно начинать, – неуверенно произнёс мужской голос за кадром.
В комнату вошла и села на стул та самая девушка с иконки.
– Так, давай начнём с тебя… представься, пожалуйста, расскажи о себе, родителях, школе, работе, – предложил другой голос.
– Наташа… Наталья Большакова, – начала девушка, – мне двадцать восемь лет. Родилась Благовещенске, там же окончила вторую школу, затем отучилась в Амурской государственной медицинской академии на кафедре травматологии и медицины катастроф, работала в ГУМЧС России по Амурской области, фельдшером-спасателем.
– Мою маму зовут… – она прервалась, закрыла глаза, глубоко вдохнула и продолжила, – звали Большакова Ирина Николаевна, отца Большаков Игорь Геннадьевич.
– У тебя, есть дети, братья, сёстры? – спросил всё тот же голос, поддерживая собеседницу.
– Нет, никого нет. Все друзья на работе. Хотела детей, но… Да и сейчас… наверно даже рада, что не получилось… Хотя «рада» не самое подходящее слово.
– Как и где ты встретила «нулевой день»? – продолжал интервьюер.
– Двадцать второго… это было на ночное дежурство. Я была в ЦУСе у девчонок, а Виталя, Коля и Андрей в соседней комнате отдыха смотрели телевизор. Смена была спокойной, ни одного вызова. Но где-то часов в одиннадцать вечера, неожиданно так, на телефонном аппарате рядом с дежурным, загорелась лампочка рядом с надписью ЦАС и раздался звонок. А ровно в это же самое время на экране телевизора, вместо трансляции, появилась надпись: «Внимание!!! Приготовьтесь прослушать важное сообщение от органов государственной власти!». Лена, наш оператор, подняла трубку, там громкий и строгий голос приказал срочно соединить со старшим смены. Пока она соединяла, мы все собрались у телевизора, где на экране известная ведущая, сейчас уже не вспомню как её звали, зачитывала обращение. После услышанного, был просто ступор, у всех. Никто даже не обратил внимание на телефоны в диспетчерской, которые зазвенели всеми своими линиями одновременно, а лампы индикации засветились как гирлянда у новогодней ёлки.
– Где-то спустя десять минут, – продолжала она, – к нам на этаж поднялся старший смены Игорь Николаевич, посмотрев на него, я поняла, что никогда его таким не видела.
Переместив взгляд куда-то за камеру, Наташа сделала паузу и решила объяснить: Понимаете, он был такой человек, у которого всегда были ответы на все вопросы, в любой самой безвыходной ситуации он появлялся, а вместе с ним появлялась уверенность у всех кто его окружал. Все знали, что если Николаич на смене, нужно четко исполнять его приказы и всё будет хорошо. Но в тот день… Наверно он выглядел ровно так, как выглядит человек, которому неожиданно стала известна дата его смерти. Он несколько раз оглядел нас всех, затем подошел чуть ближе, взял меня за руку и сказал: « Наташ, иди тебя там ждут, за воротами парковки». Я спросила кто, но он лишь тихо повторил: «Иди, мы тут, без тебя…»
– Я в недоумении и даже с какой то обидой, пошла к воротам, за которыми стояли два парня в полевой военной форме, с автоматами и в нарукавных повязках с надписью «Военная полиция». Один из них, заметив моё приближение, крикнул чтобы я поторопилась. По-военному крикнул, уверенно и чётко, так, что стало ясно, вопросы зачем, почему задавать пока бесполезно.
– Дальше меня буквально закинули в кузов тентованного Камаза, где на скамейках уже сидели в таком же недоумении как и я, несколько мужчин. Один из них увидев мою форму, сходу начал расспрашивать, куда нас везут и что вообще происходит, но не успела я открыть рот, как машина сорвалась с места. А когда едешь в кузове военного грузовика, тебе совсем не до разговоров, тут главное крепко держаться за что угодно, иначе окажешься за бортом.
– Мы тогда летели по городу, так как не летали на вызовы по работе. Сигнал сирены вперемешку с клаксоном, орал вообще не переставая. Слышала крики людей на улице, визг тормозов и даже удары в кузов нашего Камаза, но многотонная военная машина как будто не замечала происходящего вокруг и упрямо куда-то нас везла. Минут через двадцать пути, мы резко остановились. К нам кто-то подбежал и крикнул водителю, что трасса забита машинами, много аварий, езжайте по объездной и грузовик снова рванул вперёд, с асфальта, по полю, поднимая огромные столбы пыли за собой и так часа два кажется. Затем остановка и команда: «На выход!».
– Выползли из кузова… По-видимому нас привезли на сборный пункт, где всех очумевших от происходящего, записывали в какие-то списки, спрашивали телефоны ближайших родственников и размещали в вагонах стоящего рядом поезда. Было очень много военных, ребят из МЧС, врачей, немного гражданских, они возмущались больше всех. У одних жёны, у других дети. Тех кто больше всех истерил, ребята из военной полиции отводили в зеленую палатку с белым крестом и минут через двадцать, возвращали их в состоянии живых кукол, стоит, шатается, куда скажешь идёт.
– Следующей остановкой был космодром «Восточный». Сразу по приезду я попыталась позвонить родителям, но телефон только показывал иконку отсутствующего сигнала, и так было у всех, больше сотовая связь не появлялась.
– Если бы ты тогда знала куда и зачем вас везут и для чего вообще всё это, отказалась бы?
– Не знаю… Я много раз думала об этом, перебирала разные варианты, но так и не нашла ответа, что лучше. Я просто погрузилась целиком в работу, сознание моё переключилось в «режим спасателя», как кажется называл это состояние Виталя. Да и те препараты в капсулах, которые нам начали давать с первого дня на космодроме, помогли избавится терзаний и депрессий, очень хорошо помогли. После них становишься целеустремленным, мозги начинают работать как часики, появляется какая-то безграничная внутренняя мотивация.