Предложение плейбоя
Шрифт:
– Это я, Тайлер, – глупо сказала она. – Я очень сожалею. Не понимаю, что на меня нашло. Я ужасно себя вела. Пожалуйста, прости меня. Пойдем сегодня поужинаем и потанцуем. Я этого хочу. Пожалуйста, ответь.
Он колебался, и ее сердце замерло.
– Хорошо, – сказал он по-прежнему холодно. – Когда?
– Что – когда?
– Когда за тобой заехать?
– О… – Мишель вздохнула с облегчением, – семь часов – не очень рано?
– Ты можешь пропустить телевикторину, – сказал он язвительно.
– Я
Это был самый радостный для нее звук.
– Нет, этого нельзя допустить Я буду у тебя в семь, мы посмотрим передачу вместе, а в половине восьмого укатим в ресторан. Но предупреждаю тебя – отныне никто не будет лишен свободы действий.
– Ах ты, растленный тип, расточительный гуляка!
– Деньги – презренный металл, милая моя.
– Засунь свои деньги куда подальше.
– Держу пари, что деньги ни при чем, когда дело касается меня, я сам представляю из себя ценность.
– Если ты предложил пари, назови ставку.
– Проигравший станет рабом-любовником на всю ночь. Он или она должен будет выполнять приказания другого без всяких колебаний и сомнений.
Мурашки возбуждения пробежали по ее коже. Он действительно был распутным дьяволом. Но разве теперь она могла от него отказаться? С другой стороны, она была уверена в том, что получит удовольствие. И соблазнительная мысль, что он может стать ее рабом-любовником на всю ночь, увлекла ее и повела за собой.
– По рукам! – согласилась Мишель с некоторым самодовольством. Она не была уверена в том, что когда-нибудь они еще раз заключат подобное пари, и она его выиграет. Именно в этот раз она должна победить Тайлера.
– Ты коварный дьявол! – пылко воскликнула она в двадцать три минуты восьмого. Телевикторина закончилась, и Мишель проиграла. – В прошлый раз ты специально позволил мне выиграть!
Развалившись в кресле, он улыбался ей довольной и многозначительной улыбкой.
– Но почему же мне удалось выиграть на этот раз?
– Потому что ты – коварный дьявол, как я уже сказала!
– Пойдем, не надо строить из себя обиженного проигравшего. – Он поднялся, необыкновенно привлекательный в классическом синем пиджаке, ослепительно белой рубашке и темно-серых брюках, невозмутимо прошагал к входной двери, встал около нее и повернулся к Мишель.
– Иди ко мне, раба-любовница, – позвал Тайлер.
Мишель медленно встала, все еще испытывая досаду от проигрыша. Но когда она подошла к нему, ощущая напряжение во всем теле, то внезапно уловила странное выражение, застывшее в его глазах. Ее огорчение сменилось изумлением. Разве когда-нибудь Кевин так смотрел на нее?
Ни разу.
Она все еще не была одета для выхода, на ней
Но ей все-таки пришлось побеспокоиться о своем макияже, подкрасить глаза и брови, использовать губную помаду подходящего для поцелуев алого цвета. Вдобавок она слегка спрыснула себя туалетной водой.
Тайлеру, казалось, нравилось смотреть на финальные приготовления.
– Ну что? – спросила Мишель полушепотом, замерев перед ним.
– Скажи, что ты меня любишь.
Эта просьба привела ее в замешательство.
– И все? И это все, что ты от меня хочешь?
Он удивленно поднял брови.
– Тебе трудно это сделать?
– Нет.
– Тогда скажи.
– Я… я люблю тебя.
– Звучит не совсем убедительно. Скажи снова. И прибавь мое имя. Скажи: Тайлер… я тебя люблю.
– Тайлер, – сказала она, и ее голос прозвучал неожиданно низко, – я люблю тебя.
– Гораздо лучше. А теперь поцелуй меня.
– Поцелуй меня?..
– У тебя сегодня все в порядке со слухом?
Мишель поцеловала его. Долгим нежным поцелуем.
– Неплохо, – похвалил он, когда она оторвалась от его губ. – А теперь слушай, рабыня. Ты будешь говорить мне, что любишь меня, каждые полчаса, пока мы будем гулять, и каждый раз сопроводишь признание поцелуем. Настоящим поцелуем. Неважно где мы будем в это время находиться и чем заниматься. И тебе запрещается в назначенный момент отлучаться в дамскую комнату или куда-нибудь еще. Я объяснил достаточно ясно?
– Да, – пробормотала она, и голова у нее пошла кругом.
Это был самый романтичный вечер, какой Мишель когда-либо проводила в жизни. Она целовала его в свете огней, когда они шли к прибрежному ресторану, а затем в баре, когда заказывали коктейль. Она целовала его, когда подавали закуски, а потом когда принесли горячие блюда, а затем подарила ему интимный поцелуй во время танца. Она целовала его, когда настало время десерта, последний раз – между двумя чашками кофе, и за каждым поцелуем следовало признание в любви.
Как только Мишель порывалась произнести эти слова, Тайлер внимательно глядел в ее глаза, и она чувствовала, что каждый раз признается ему в любви все с большей страстью. Ее поцелуи становились все более горячими и жаждущими. В конце концов, она перестала думать о том, кто на них смотрит и что о них думают. Ее мысли были заняты только Тайлером. К тому времени, когда они вернулись к ней домой, она изнемогала от желания. Они даже не дошли до спальни. Тайлер овладел ею прямо на полу, в холле, и стон, вырвавшийся у них одновременно, эхом отозвался в темноте квартиры.