Предназначение
Шрифт:
Судья, наблюдавший за поединком, объявил победителем Андрея, и трибуны взорвались воем и криками.
– Вот это да! А-а-а! Я в восторге! – чуть не визжал Зоран, подпрыгивая на месте, рубя рукой воздух и вопя: – Да! Да! Вы сделали его! Вы вообще знаете, кто это был?! Я не стал говорить вам, чтобы не пугать, но это Зиртон Герский!
– Где-то слышал это имя… – задумчиво пожал плечами Андрей. – Мне кто-то называл его. Он постоянный участник турнира, что ли?
– Да вы что?! Взаправду? Как вы можете не знать?! А-а-а! Я в отпаде! Это же победитель турнира, три года назад он его выиграл просто со свистом! Тогда еще не было Гортуса
– Хм… я что-то не заметил этого. Он медлительный, так мне показалось, – снова пожал плечами Монах.
– Какой там медлительный, ничего себе! Да как вы с ним двигались, уследить-то нельзя было. Какое-то серебристое мелькание, как облако, потом из него вылетает сабля – и Зиртон стоит, как в штаны наделал! Вы бы видели, что на трибунах творилось, я давно такого безобразия не наблюдал. Стражу пришлось звать – все вопили, что это подстава, что Зиртон нарочно поддался, а этот проигрыш есть жульничество дельцов, принимающих ставки. Стражники десятка два зрителей загребли в каталажку. Щас оберут до нитки, отлупят и выгонят. Завтра они опять тут появятся. Так всегда бывает. Меня как-то под горячую руку тоже загребли в участок. Весело было, там даже три девчонки были симпатичные, одна бутылкой кинула в стражника, и ей такой классный фингал поставили, любо-дорого глядеть. Но мы с ней в каталажке, пока никто не видал, развлеклись – в отместку стражникам.
– Да ладно! – не поверила Марго. – Прямо в тюрьме, на глазах у сокамерников? Не поверю. Заврался ты, парень.
– И ничего не заврался, – не обиделся и хихикнул Зоран. – Мы были слегка пьяны, а сокамерники были только рады развлечению – советы подавали и хором считали движения. Вот было весело! Есть что вспомнить.
– Ну ты и извращенец, – весело поморщилась Марго, – вот так нравы в этом городе…
– Да ладно, госпожа Марго, не будьте ханжой, – усмехнулся Зоран, – все всё знают и это делают. Однако говорить об этом считается почему-то неприличным и незаконным. Глупости все. Надо избавляться от заблуждений и все называть своими именами. Ой, смотрите, к нам кто-то идет, это точно ведь к нам! Он на нас смотрел, ему судья показал. Готовьтесь, сейчас что-то будет. Я так и знал, что ваш бой не останется незамеченным.
Андрей повернул голову – действительно, к ним спешил человек, по виду слуга, но одетый дорого и вычурно, во что-то вроде камзола или ливреи. Похоже, что лакей высокопоставленного аристократа.
– Господин Андрей Монах? – Лицо человека было надменным, какое иногда бывает у слуг очень высокопоставленных господ, порой персональный водитель какой-нибудь шишки ведет себя гораздо барственнее, чем его хозяин. Впрочем, когда это касается простых людей.
– Да, я. – Андрей после небольшой паузы кивнул и выжидающе посмотрел на гонца.
– Мой господин приглашает вас в ложу, желая удостоить аудиенции и познакомиться с человеком, одолевшим Зиртона Герского.
– А кто ваш господин? – рассеянно спросил Андрей, обдумывая свои дальнейшие планы. Он уже прекрасно понял, от кого гонец, но тянул время, готовясь к встрече.
– Мой господин – император Зарт Четвертый! – Посланец сказал это так, как будто Зарт был наместником Бога на планете.
Впрочем, для многих так оно и было. Но только не для Андрея, который родился еще при советской власти и у которого напрочь отсутствовало почтение к аристократии и к императорским особам. В его глазах они в большинстве своем были бездельниками, бесполезными трутнями, занимающимися лишь прожиганием жизни и больше ничем.
«Клюнуло!» – подумал Андрей и, снова кивнув, спросил:
– Когда он хочет меня видеть?
– Сейчас, конечно, – снисходительно усмехнулся посланник. – По зову императора идут, не спрашивая, когда им прийти. Это же император!
– Хорошо. Ведите, – пожал плечами Андрей и, обратившись к Марго и Зорану, добавил: – Ждите меня здесь. Марго, у тебя деньги есть? Оставить тебе на всякий случай?
– Оставь, – кивнула девушка, и Андрей, достав из пояса несколько серебряных монет, высыпал их в подставленную ладонь.
– Не хулиганьте тут и не кидайтесь бутылками в стражников.
– Постараюсь, – серьезно сказала Марго и улыбнулась. – Если только не вынудят.
– Поторопитесь! Император не любит долго ждать, – укоряюще одернул Андрея посланник, и он, сунув Шанти за пазуху, пошел следом за этим высокопоставленным лакеем.
Дорогу к императорской ложе преграждали несколько гвардейцев в полном боевом вооружении – чешуйчатых латах, с саблями и длинными тонкими мечами. У двух из десятка охранников были заряженные арбалеты, и они внимательно следили за окружающей обстановкой. Они узнали лакея и молча пропустили его и Андрея в ложу, будучи, вероятно, предупреждены заранее.
В ложе царило веселье. Император был слегка хмелен – похоже, что для него это было нормальное состояние. Его спутники распивали вино из высоких бокалов синего стекла, переговариваясь и обсуждая некоторые моменты турнирных боев. Император иногда улыбался, слушая оживленные разговоры своих советников, но был вял и хмур. Рядом с ним сидел человек, вид которого сразу привел Андрея в состояние «на щелчке», когда оружие снято с предохранителя и готово к стрельбе. Это был Гортус, сын убитого Шанти Карлоса. Ростом, как потом увидел Андрей, Гортус был ниже его, но шире в плечах, массивнее, а его длинные, как у орангутана, руки все время находились в движении, будто щупальца спрута. Он беседовал с императором, скривив лицо и яростно что-то доказывая. Андрей уловил последние слова Гортуса:
– Его видели десятки людей! Слуги отца, его секретарь, все! И вел он себя так же, как всегда, надменный фанатик! Кроме того, он еще занимался еретическими вещами – вспомните его гарем из малолеток. Мне так-то плевать – кто чем хочет, тем и занимается. Но он убил вашего советника, вашего преданного человека. Это прямое выступление против вашего императорского величества, это бунт! И как всякий бунт, это выступление должно быть пресечено самым кровавым и страшным образом, чтобы никому неповадно было! Я готов лично распилить его на части, разрубить на куски – прямо на этой арене! Позвольте мне, мой господин!
– Гортус, я очень любил твоего отца, но это будет слишком – народ не поймет. И это бросит тень на всю церковь, не только на инквизицию. Я соболезную твоему горю, но… О! Наш победитель. Потом договорим. Итак, господин…
– Андрей Монах его имя, – напомнил кто-то позади императора.
– …Андрей Монах, я восхищен вашим умением! Вы в первом же бою победили бойца, которого мог победить только господин Гортус и больше никто! Я потрясен вашими успехами, и у меня есть к вам предложение. Надеюсь, вы правильно воспримете мои слова.