Предназначение
Шрифт:
— Я не стал бы этого делать, — проговорил я негромко и вышел из-за ширмы.
Дама медленно повернулась и, усмехнувшись, произнесла:
— Воин пришел защитить беспомощного младенца. Зачем тебе влезать в чужие дела? Я лишь исполняю проклятие, наложенное на этот род. Он должен прерваться на Фредерике де Франце, — она медленно распрямилась и, улыбаясь, осмотрела меня с ног до головы. — Да, ты похож на Тьедвальда. Это он уничтожил меня много лет назад. Я застряла между двух миров, не имея возможности остаться здесь или идти дальше там. Только после того как я ценой
— За что Тьедвальд убил тебя?
— Он не убивал, я уже была мертва. Я была вампиром, так же как и ты. Он уничтожил лишь тело, моя сущность осталась нетронутой. Мне позволили вернуться. Я поклялась, что взамен уничтожу род де Франце.
— Почему?
— Когда-то один из них уничтожил беса, вселившегося в его жену. За это темные духи поклялись уничтожить весь его род. Но мне нужна кровь. Я скучаю по ней. Кровь невинного младенца самая сладкая из всего, что есть на земле. Ведь я ламия. Ты знаешь, воин, о чем я говорю, — она повела лукавым взглядом на спящую донну.
— Ламия? Упырь, пьющий кровь младенцев? Так вот кем ты была в этой жизни.
— Ну, я могу быть не только упырем, — ламия гордо вскинула голову, и вместо старой женщины появилась прекрасная девушка в прозрачном сияющем золотом платье. Оно настолько плотно облегало ее тело, что казалось второй кожей, не укрывающей от постороннего взгляда ни одной тайны восхитительного девичьего тела. — Меня зовут Диана, — произнесла она нежнейшим голоском, проведя рукой по моему лицу, и тотчас вновь изменила свой вид. Теперь передо мной стояла та Диана, которую я знал. Ее длинные вьющиеся волосы густым золотистым водопадом ниспадали с плеч. Фиалковые глаза смотрели ласково и призывно. Стройное тело, затянутое в бальное платье. Запах, любимый и желанный, заполнил комнату, уничтожая последние остатки моего самообладания. Я падал в пучину невыразимого наслаждения. Все померкло, исчезло, растворилось в желании и нежной страсти.
— Мишель, — прошептала Диана, — мне так одиноко без тебя. Позволь вернуться к тебе.
— Любимая, я так скучал, — мой голос сорвался от нахлынувших чувств. Я притронулся к ее волосам, коснулся ладонью щеки, легонько тронул алые губы не в силах сдержать себя. Она прикрыла глаза, подавшись мне навстречу.
— Помоги мне, прошу. Я так хочу быть с тобой, — прошептала она едва слышно.
Я смотрел в ее глаза и тонул в них, проваливаясь в бездонную синеву. Гладил пряди длинных роскошных волос, зарываясь в них и вдыхая чарующий аромат тела. Коснулся губами обнаженных плеч и ласкал их, забыв обо всем на свете.
— Вот видишь, как легко я могу превратить врага в союзника, — проговорила Диана холодным жестким голосом, и я увидел, что сжимаю в объятиях старуху. — Помоги мне остаться в этом мире, и я помогу тебе вернуть Диану.
Я с отвращением оттолкнул от себя ламию.
— Не спеши разочаровываться, де Морель. Я знаю, как помочь тебе, ты знаешь, как помочь мне. Значит, наша встреча не случайна, — ламия невесомо переместилась от колыбели к окну.
Я молчал, неимоверным усилием воли заставляя себя сдержаться.
— Ты любишь ее. Ты живешь в своих воспоминаниях о ней даже в настоящем. В твоей душе не осталось места для радости, потому что ты помнишь обо всех пережитых горестях. И поэтому тебя так легко контролировать. Но и душа Дианы тоже томится. Она рядом с тобой. Всегда. Она не отпускает тебя, следит за тобой, бережет, по мере своих возможностей. Вы держите друг друга, не позволяя идти дальше. Поверь, она страдает не меньше тебя, Мишель. Боль разлуки мучает ее. Но я могу помочь ей вернуться.
— Как?
— Она может возвратиться к тебе призраком. Вы можете быть вместе целую вечность. Ты ведь тоже вроде как мертв. Поэтому нет ничего легче. А хочешь, я научу тебя переходить в тот мир, и ты сможешь видеть ее там, с ее стороны? — ламия вновь оказалась рядом со мной и, заглянув в мои глаза, прошептала, — для настоящей любви не может быть преград. Ей подвластно все, потому что она самая главная сила во всех мирах вселенной, Мишель.
— Что я должен сделать?
— Ничего особенного. Ты должен забрать у Орея камень и воду и отдать мне. Скажи ему, что сам будешь хранить реликвии. Взамен ты получишь Диану.
— Кто послал тебя? — я схватил ее за плечи и тряхнул.
Ламия легко, словно дым, выскользнула из моих рук и оказалась у дальней стены.
— Ты знаешь, Мишель. Покорись и получишь заслуженную награду. Ведь Он всемогущ, Ему все подвластно в этом мире.
— Только не то, что Он желает больше всего на свете! Убирайся! Не хочу больше слышать об этом. И никогда, слышишь, никогда не возвращайся в этот дом. Я прослежу за этим и в следующий раз уничтожу тебя.
Ламия зашипела, обнажив клыки, и в одно мгновение превратилась в отвратительное создание — наполовину женщину, наполовину змею.
— Давай, попробуй! — зашипела она. Из ее рта показался длинный раздваивающийся на конце язык, — у тебя нет меча, а без него ты беспомощен перед силами Тьмы, воин.
— Обойдусь и без него! — я рванулся к спящему священнику и, выхватив серебряный крест из безвольных рук, вогнал его в грудь злобного чудовища по самую рукоять распятия.
Ламия замерла на миг, ее глаза закатились. Она судорожно забила змеиным хвостом и упала на пол. Ее тело иссыхало на глазах, превращаясь в черную мумию. Потом и оно, рассыпавшись в пепел, исчезло, оставив после себя легкий дымок и отвратительный запах гниющей плоти.
Я разбудил спящих людей. Они недоуменно осматривались и морщили носы от тошнотворного смрада, наполнившего закрытое помещение.
— Что здесь произошло? Как получилось, что мы заснули? — воскликнул Миори. — И как мой крест оказался на полу? — он поднялся со стула и, нагнувшись, поднял крест, но в тот же миг в ужасе выронил его из рук — крест зашевелился, превратившись на секунду в змею. — Кровь Христова! — закрестился он, со страхом взирая на упавшее распятие.
— Это была ламия. Скажите барону, чтобы он приказал сжечь портрет, — я указал на картину.