Предназначение
Шрифт:
Уолли был в восторге от его наглости.
– Ты знаешь, что с трудом избежал тюрьмы? Тиваникси послал сегодня утром Трукро на покупку лошадей, а ты утроил цену прежде, чем он ступил на улицу. Они все считают, что это работа приспешников Чинарамы. Потом они стали выслеживать Шестого, который перекупил, как сказал мне Тиваникси, седла с корабля. Они не знают, что я заметил уже раньше лошадей, когда ты крутился рядом. Им и в голову не пришло, что это работа Первого, хотя и получившего недавно продвижение. Я согласился не привлекать тебя к сбору и надеюсь, что все это не предательство.
Катанджи улыбнулся, но ничего не сказал.
– Кто твой партнер?
Ничуть не смутившись, Катанджи сказал:
– Ингиоли, Пятый, милорд. Вообще-то он ковровщик, но знаком с несколькими неплохими торговцами лошадьми.
– Ясно! Он был очень удивлен, встретившись с тобой снова?
Катанджи улыбнулся и кивнул.
– Еще одно, – сказал Уолли. – Это слишком откровенно! Мне сказали, что тебя видели с компанией рекрутов, а воины вились вокруг вас, как.., как… – Он хотел сказать тележки мороженщика, но не смог подобрать перевода.
– Любовь с первого взгляда! – возразил Катанджи, болтая ногами. – Очень похоже!
– Любовь? – в ужасе повторил Уолли.
Невинный взгляд Катанджи подернулся легкой дымкой теплоты.
– Знаешь этих девчонок, милорд? Прошлой ночью было четыре свадьбы, предыдущим днем – пять…
На этот раз Уолли не смог удержать громоподобного смеха.
– Лошади в приданое? Что же за супружество это будет, Катанджи? Как долго будут они вместе после окончания сбора?
Катанджи пожал плечами в знак того, что чужие проблемы его не интересуют.
– От сыновей я убегу.
– Тебе придется бежать от работорговцев. Глаза Катанджи прищурились в ответ на эту морализаторскую вставку в деловой разговор.
– Воины хотят ездить верхом. Тиваникси получает всадников, да еще с запасными лошадьми. Конезаводчики выручают по двадцать золотых за лошадь, а в особых случаях и больше, например за хороших четырехлеток. Сбор не платит ни гроша – сходная цена! Родители пристраивают своих сыновей на службу, а дочерей – замуж. А какое жителям удовольствие – растить внуков воинов. Кто же в проигрыше?
– Только не воин Катанджи, в этом я уверен.
– А вот если ты хочешь ускорить.., ты слишком многих бракуешь, милорд. Согласен, что Олонимпи – неважный материал, но другие могли бы и пройти.
– Не могли бы.
– Даже за три лошади? – с надеждой сказал Катанджи. – Только это добавило бы две дюжины поверх тридцати. Я бы сделал для Олонимпи четыре. Не может же он быть худшим воином, чем я был.
Что-то он обеспокоен по поводу этого мальчишки! Уолли не представлял, чем же хорош кандидат Олонимпи. Но семья его явно была богатой.
– Нет! – сказал Уолли. – Я не могу изменять наши правила. Сколько стоит тридцать одна лошадь?
– Больше, чем ты думаешь!
Уолли подскочил, но Катанджи и бровью не повел. Любой бы на его месте испугался, но Катанджи был знаком с Лордом Шонсу слишком давно.
– Ты знаешь, что Тиваникси хочет заняться кое-чем еще, помимо кавалерии? Катанджи вкрадчиво спросил:
– Смола?
Уолли снова сел. Смола? Он еще не думал о смоле, но она понадобится для катапульт.
Мальчишка все прочитал по его лицу и постарался не показать самодовольства, которое чувствовал.
– Всего в Касре две тысячи четыреста восемьдесят один баррель смолы, милорд. Из них восемьсот двенадцать принадлежат Броте. Остальные мои.
– И баррели смолы легче спрятать, чем лошадей?
Катанджи улыбнулся:
– Под ложей есть пыточная камера.
Катанджи пожал плечами:
– Ты обещал колдуну.., разве что ты собираешься пытать своих друзей. – К нему снова вернулось его очарование. – Я не думаю, что ты так глуп, чтобы красть наших лошадей, но Ингиоли нервничает и захотел приискать дело ненадежнее. Так мы открыли, чем занимается Брота. Мы опоздали с кожей, но она собиралась наложить лапу и на смолу, – злорадно хихикнул Катанджи.
Уолли одолели мрачные предчувствия.
– Сколько ты хочешь запросить с нас за смолу?
– Я отступлюсь от нее и от лошадей, если ты возьмешь этих отвергнутых кандидатов, а старшины дадут одному известному торговцу исключительное право на ввоз ковров в Каср в течение десяти лет. Тридцать одна лошадь и шестьсот баррелей смолы! И Брота может подавиться своими!
Это прозвучало как нельзя кстати после вчерашней баталии, как будто Катанджи знал и об этом.
– Эти отвергнутые кандидаты, – задумчиво сказал Уолли. – Может, их сделать жрецами? Глаза Катанджи расширились.
– Я не знал, что ты можешь…
– Это может устроить Хонакура. Пятилетней монополии на шелковые ковры, думаю, будет достаточно.
Наморщив лоб, Катанджи занялся подсчетом:
– Смола, сорок одна лошадь, восемь жрецов, шесть жриц, все ковры за пять лет и… Олонимпи – воин.
Хонакура скажет – двенадцать, он не сможет устроить четырнадцать.
– По рукам! – сказал Уолли. – За малым исключением.
Катанджи озабоченно поднял бровь.
– Ты мне скажешь честно, сколько тебе заплатит семья Олонимпи.
– Нашу долю?
– Да. Считай, что я уже поговорил с Хонакурой, – добавил Уолли, – и уладил все со старшинами.
– Ты не скажешь Наню?
– О боги, нет! Это может послужить началом восстания.., или хуже того.
– Это больше, чем с других…
– Сколько?
Эту информацию было получить не легче, чем лошадей. Наконец Катанджи неохотно вымолвил:
– Двенадцать сотен.
– Катись отсюда, – Уолли старался не смеяться, – организуй с Трукро покупку пони и считай Олонимпи принятым в кавалерию.