Предсказание для адвоката
Шрифт:
Неизвестно почему, Лиза почувствовала беспокойство. Что она делает в этом доме и что ожидает от нее эта строгая дама? Ада Александровна и вправду пристально рассматривала гостью, словно старалась понять, стоило ли ее приглашать к себе и выйдет ли что-то путное из этой затеи. Они пили обжигающий чай с кексом, который крошился в руках. Дубровская чувствовала себя неловко, не представляя, как поступить правильно: то ли собрать крошки с салфетки, то ли оставить все как есть. Она никогда не была сильна по части этикета и теперь смущалась, полагая, что старая дворянка может счесть ее дурно воспитанной.
После
– Милое дитя, я так признательна вам за ваш визит.
– Что вы, – пролепетала Дубровская, краснея.
– Вы – славная девушка, и, что самое главное, вы не совсем au fait, в курсе дел этого треклятого серпентария.
Лиза не поняла ничего, кроме слова, сказанного по-французски. Не зря, видимо, ее родители так настаивали на изучении этого языка. Только что имела в виду женщина, говоря про серпентарий? Каких гадюк она имела в виду?
– Я вам доверяю, – продолжала она. – Вы не похожи на них.
– Боюсь, я не совсем понимаю, – решилась наконец Лиза.
– Ведь вы не убивали мою дочь.
Фраза прозвучала так неожиданно, что Дубровская едва не разлила чай. Что это было: вопрос или утверждение?
– Ну, конечно же, нет, – «успокоила» ее старушка. – К сожалению, я не могу то же самое сказать об остальных, кто был на той вечеринке.
Елизавета сглотнула.
– Неужели вы думаете, что кто-то из нас…
– А вы думаете иначе? – усмехнулась женщина. – Ну же, Елизавета, будьте смелее и, глядя мне в глаза, скажите, что я не права.
– Я об этом не думала.
– Не обманывайте меня. Вы об этом думали. Скажу больше, в последнее время вы только об этом и размышляете. Так ведь?
Дубровская пожала плечами.
– Вы должны помочь мне, – вдруг сказала старая дама.
Лиза вскинула глаза.
– Но что я могу? – удивилась она.
– Ведь вы – адвокат?
– Ну, и что с того? Адвокаты не ведут расследование. Вам лучше пообщаться со следователем. Вы по делу – потерпевшая. Значит, он не сможет вас игнорировать. У вас есть определенные права.
– Мне не нужен следователь. Мне поможете вы, – категорично заявила женщина.
Удивительно, но жизненные обстоятельства опять подталкивали Дубровскую к расследованию событий той злополучной ночи. И не будь Елизавета свидетельницей по этому делу, она имела бы сейчас замечательную возможность выступить представителем матери Эммы в процессе. Ей уже доводилось и раньше защищать интересы потерпевших. Это не было особо обременительным занятием. Тем более адвокат в этом случае вынужден работать в одной связке со следователем, а потом уже с государственным обвинителем. Представлялась отличная возможность быть в курсе всех событий и оказывать следствию посильную помощь. Хотя, как показывал опыт, компетентные должностные лица не особо приветствовали ее рвение. Но, во всяком случае, у нее всегда был повод для визита к следователю. Теперь же, пребывая на жалком положении свидетеля, Лиза должна была ожидать повестки.
Дубровская вздохнула.
– Я ничем не могу вам помочь. Тем более
– Ох уж эти мне приличные люди!
Ада Александровна была непреклонна.
– Вы, верно, забываете, что там был и мой муж, – со вздохом выложила свой последний козырь Елизавета. – Вы думаете, что он мог… э-э… это сделать?
– Я ничего не думаю, – мягко ответила женщина. – Но из всех присутствующих я выделяю только вас. Вы были почти незнакомы с моей дочерью, значит, мотивов расправиться с ней у вас быть не могло. Кроме того, вы – адвокат, то есть человек сведущий во всяких там преступлениях и уловках, которые обычно использует убийца. Вы милы, хорошо воспитаны и порядочны. Не спорьте, я вижу вас насквозь.
Комплименты в свой адрес Лиза выслушала спокойно. Вот только проявить характер ей оказалось не под силу. Впрочем, может, у нее и нет никакого характера? Разве можно сидеть и слушать, как посторонняя дама обвиняет родного мужа во всех смертных грехах? Дубровской следовало встать, сухо поблагодарить за чай и покинуть этот дом раз и навсегда. Но она оставалась сидеть, как приклеенная, уплетая как ни в чем не бывало кекс и выслушивая умозаключения выжившей из ума старушки.
– Не хотите еще кекса? – спросила она. – А, вы уже закончили. Тогда идите за мной.
Дубровская послушно встала, вытерла руки салфеткой и последовала за Адой Александровной. Они миновали гостиную, вышли в коридор и поднялись по узкой винтовой лестнице на второй этаж. Собственно говоря, это была небольшая мансарда. Вероятно, это была комната Эммы. Здесь все было устроено по вкусу одинокой молодой женщины: полки с женскими романами и мягкими игрушками; кровать в стиле принцессы, с множеством подушечек и рюшей; легкомысленные занавески. Только компьютер, сиротливо устроившийся в уголке комнаты, намекал на какое-то отношение хозяйки этого плюшевого царства к прогрессу.
– Я убираю здесь, как обычно, – молвила Ада Александровна, и голос ее дрогнул. – Проветриваю, вытираю пыль. Здесь все осталось на своих местах. Так, как было при ее жизни.
Дубровская почувствовала себя неуютно. В комнате витал дух Эммы, и это она чувствовала кожей. Покойница улыбалась с многочисленных фотографий, расставленных на полках; на вешалке в углу висел ее халат, а под ним расположились комнатные туфли; шляпа из соломки, украшенная цветами, была небрежно брошена на кровать. Казалось, что через минуту сюда войдет сама Эмма, сядет на вращающийся стул у письменного стола и обратится к Лизе с каким-нибудь пустяковым вопросом.
Холодок прошел по коже, коснулся щек, лба. Дубровская поежилась. Но хозяйка, должно быть, не замечала состояния гостьи. Она чувствовала себя здесь вполне естественно. Она была дома.
Порывшись в ящичках бюро, дама извлекла на свет какую-то книжицу в кожаной обложке. Она протянула ее Лизе:
– Взгляните.
Это была обычная алфавитная телефонная книжка с редкими записями. На первый взгляд ничего необычного в этой находке не было. Дубровская вопросительно взглянула на даму.