Предсказание
Шрифт:
– Мы едем в аэропорт, заскочи ко мне домой, возьми подготовленные мои и Алешкины документы и встречай нас, – быстро отдавала распоряжения Ольга. – Нет, на поезде не поедем. Знаю, что меньше проверяют документы, зато на самолете быстрее.
– На самолете? – переспросил Алеша. И от этой мысли ему сделалось нехорошо. – Я же в одной пижаме.
– В какой пижаме? – отвлеклась на сына Ольга, – Ах да, и привези одежду для Алексея, – добавила она в трубку. – Что Лада Дан? Ну, бродит где-нибудь или сидит в «Публичке». Я почем знаю? Главное, чтобы все продолжалось так, будто ничего не произошло. Ясно? Я в
Она положила телефон в сумку и погладила сына по голове:
– Едем налегке, так даже интереснее. Все, что нам понадобится, купим в Париже.
– В это время самолетов во Францию нет, – перебил ее седой спецназовец.
– А куда есть? В Берлин есть? Значит, в Берлин. Где наша не…
– Я не полечу, – Алексей скукожился под одеялом, весь мир вдруг показался ему холодным и враждебным.
«Как хорошо дома, в своей комнате, со своими вещами. Даже лучше, чем у тети Лады, куда веселее, чем с двоюродными братьями, хотя они хорошие. А тут, говорят, ехать сквозь ночь, лететь куда-то, где нет друзей и вообще ничего знакомого. Где, может быть, придется жить, как бродягам? Нет. Только не это. Ни за что не полечу, не заставят!»
– Что ты говоришь Алешенька? Ты же уже летал на самолетике, он тебе понравился, помнишь? Прошлым летом в Болгарию. Там было тепло, море, белое здание санатория, бассейн, пляж с зонтиками. В Германии тоже красиво, там большие дома…
– В Питере тоже дома. Я никуда не полечу! Хватит! Все! – его глаза наполнились слезами. – Не полечу и все! Никогда не буду летать! Хочу домой! Сейчас! Быстро! Домой!!!
Машина остановилась у низкого зданьица «Пулково-2». Ольга кивнула спецназовцам и наклонилась обнять Алексея, но он неожиданно съжался в комок и, оттолкнув ее ногами, забился на полке. Сильные мужские руки сгребли его в охапку, но Алеша жмурился и бил кулаками направо и налево. Ольга схватила сына сзади, и он перекинулся на нее, молотя кулаками. Его личико покраснело, горло издавало хриплые рыдания. Ольга попыталась схватить ребенка за руки, но он изловчился и впился ей в волосы.
– Черт с тобой! Не полетим! Успокойся! – не выдержала она, мужики с трудом удерживали обезумевшего ребенка, в руках которого остались два светлых клока волос.
– Едем на вокзал, – сквозь зубы распорядилась она, поглядывая на сына.
– Против поезда ты, надеюсь, ничего не имеешь?
Лицо ребенка снова исказила безобразная гримаса.
– Не поеду, никуда не поеду!
– Может, укольчик сделать? – положив ей руку на плечо, предложил старший. – Такое бывает, это стресс и больше ничего. Когда мы его вытаскивали, он был совершенно спокоен, а это уже закон – сперва тормоз, потом слезы. Вот теперь и прорвало. Простое успокоительное, никто и не заметит, что вы везете сонного ребенка, время-то не детское.
– А это безопасно? – с сомнением в голосе покачала головой Ольга.
– Не было бы безопасно, разве я стал бы предлагать? У самого дети, – развел руками военный.
Тут же в руках спецназовца появилась походная аптечка, заученным движением он вытащил шприц, надломил ампулу…
Алексея затрясло, зубы отстукивали дробь, сразу несколько рук мягко и тяжело сдавили его запястья, плечи, ноги, не причиняя при этом боли, только вызвав странный паралич. Ребенок напрягся, попытался выгнуться, но не получилось, его лицо посинело, по телу побежал противный холодок, легкие словно скукожились и слиплись, не давая доступа воздуха. Алексей попытался вздохнуть, но нечего не получилось, в груди нарастала тяжесть, словно кто-то надавил сапогом. Алексей дернулся и захрипел.
Железная хватка исчезла, и тут же кто-то начал давить на и без того разрываемую от боли и тяжести грудь. В висках шумело, перед глазами поплыл красный горячий туман, омут комы, похожей на смерть, или смерти, маскирующейся под обморок, заглатывал новую жертву.
Ребенок взмахнул руками, пытаясь дотянуться до невидимого спасения, и руки его встретились с пустотой.
– Мы никуда не поедем! Слышишь, Алешенька! Домой, только домой. Боже мой! Только не это! Алеша! – донеслось до него из неведомой дали и тут же в легкие поступил слабый ручеек воздуха.
Ребенок задышали очнулся.
– Мы, правда, едем домой? – спросил он, силясь сквозь красный пульсирующий туман разглядеть лицо матери.
– Да, да, Алешенька. Конечно, домой. Сейчас же.
Ольга стояла на коленях перед сыном и целовала его руки.
Глава 17
Сказ о городах
Города – они как люди, или люди как города. Мы постоянно вместе, пропитываемся одним воздухом, одной верой, одним счастьем и становимся похожими.
У каждого из них своя судьба. Самая обычная и наиболее часто встречающаяся «трудовая история»:
Мол, жила-была деревенька, росла, крепла, однообразно, как ей и положено. Весной пахота да сев, летом, осенью – страда, а зимой, пока природа крепко спит, сказки да гаданья. Спокойно жила.
Шло время, и превратилась большая деревня в город, в центре ее выстроился Кремль, палаты, расположилась дружина и челядь, окружил их плотным кольцом посад, а дальше – пахотная земля, заливные луга и последний человеческий оплот перед лесом – вотчиной духов, деревня.
Нормальная история. Москва так и строилась.
Другое дело «Сказ о Золушке».
В далекой Японии, на острове Миура жила-была деревушка Камагура.
Маленькая, неприметная да под защитой гор спрятанная. И случилось так, что грозный сегун Минамото Ёритомо со своими самураями остался переночевать в Камагуре.
Уснул он, и во сне пришла к нему бедная крестьянская девушка и предложила разделить с ним ложе. Дело в Японии вполне обычное, но только не простая девочка припожаловала развлекать военачальника, а была то дева волшебная, дева Камагуры.
И нашептала она ночью сегуну о боевом укреплении горной страны, разложила перед ним писанные на листе бамбука карты, и сама по ним рукой воина начертала план да стратегию – все как есть и подсказала.
На утро сегун решил скинуть императора на вечные времена и установить в стране Восходящего солнца Великий сегунат.
Так и сделал, а Камагура на многие годы стала его столицей и оплотом всей Японии.
Бывало, что Бог или Дух сам указывал, где новый город поставить, и рождался он как бы из пустоты, по благословению.