Представитель темной расы
Шрифт:
— Второй, — я качнулся с носка на пятку, — проще показать, чем объяснить. Встать спиной к скале, — приказал, раскинув руки в стороны.
Создать ветер легче всего магу со стихией ветра, но это не значит, что больше никто не сможет сотворить порыв ветра или же какой-нибудь смерч. Например, сильдарийцы практически не могли управляться с огнем, и огненные заклинания хоть и получались у них, но были такими слабыми, что тратить на них время многие считали нецелесообразным.
Я же в прошлом землянин, а после эттиец был универсалом, с огненным уклоном. Заклинания ветра или земли давались мне сложнее, но если я старался, то всё получалось отлично. Сейчас же у меня и вовсе какая-то странная стихия молнии, но ведь я по-прежнему универсал. Я так думаю.
Все маги в той или иной мере являются стихийниками, даже местные. Например, разжечь костер — стихия огня. Сотворить порыв ветра — стихия ветра. Заставить почву смягчиться или наоборот затвердеть — земли. Думаю, что с этим все понятно.
Просто тому или иному магу легче взаимодействовать с какой-то определенной энергией. И это не просто так. Склонность к определенной стихии сказывается на чертах характера. Или же наоборот. Например, маги земли более основательны, последовательны и серьезны, чем маги воздуха или огня. Огненные более вспыльчивы, но быстро отходят. Гнев огненных магов порой бывает разрушительным, но если знаешь, как с этим справляться, то такого мага можно успокоить очень просто. Водяные — мягкие, обволакивающие, практически никогда не отступающие от своих замыслов и решений. Воздушные маги легки в общение, их проще подвигнуть на какие-нибудь безумства. Если им предоставить железные аргументы, то они спокойно могут изменить решение, которое минуту назад считали единственно верным. Характер так влияет на выбор стихии или же наоборот — не знаю.
Разжечь костер, наполнить ванную водой, очистить спальное место с помощью небольшого порыва ветра. Все это стихийная магия.
Но магия на стихийной не заканчивается.
Например, превратить кусок ветки в ложку, из камней сделать острые пики и послать их во врага, превратить воду в лед или цветок в камень. Это иная магия. На Этте ее называли магией преобразования. То есть, маг, с помощью заклинания преобразует одно в другое. Продолжительность такого изменения зависит от силы мага. Ложка от слабого мага вернет свою первоначальную форму быстро. Сильный и умелый маг, может преобразовать одно в другое хоть навечно. Конечно, то, что на предмете использовалось заклинание, другие маги отлично видят, так что настругать таким способом себе гору золотых монет можно, но толку от этого золота не будет никакого. По крайней мере, в знакомых мне трех мирах.
Если нужно установить сигнальный барьер, сотворить тот же шар света или какое-нибудь поисковое заклинание, то применяется магия создания. Ее еще можно назвать конструктной магией. То есть магом с помощью заклинания создается некий конструкт, который заполняется чистой энергией. Конечно, конструкт для сигнального барьера и конструкт для светового шара отличаются.
Для каждого подобного действия на Этте я учил заклинания. Поначалу вслух, позже мог просто проговаривать их про себя, наполняя энергией. Здесь же все одновременно и сложнее и легче. Мне не нужны заклинания, который порой бывают такой сложности, что можно мозг себе сломать, пока выучишь и натренируешь. Здешнюю магию я бы назвал магией образа.
Кроме названных, есть ведь еще и магия крови, жертвы, ритуальная, духовная, призывная. И еще куча всевозможных направлений.
Так вот, если бы я был на Этте, то просто прочел мысленно заклинание для создания порыва ветра, и все. Здесь же мне пришлось четко представлять, что именно я хочу, чтобы получилось. Именно поэтому я пришел к выводу, что здешнюю магию нужно называть магией образа. Создавая в голове некий четкий образ, я проецирую его в реальность, наполняя после энергией. По идее, таким способом я могу сделать всё, что угодно. Главное, натренировать должным образом свой мозг. И научится концентрироваться на мелочах, ведь они очень много значат в подобной магии. Чуть что не так — результат будет не таким, как хотелось и представлялось. Просто обычно мы представляет все немного абстрактно, не вдаваясь в подробности, а местной магии этого мало.
Выдохнув, я выпустил небольшое количество магии, держа в голове образ исходящего от меня во все стороны резкого порыва ветра. Сзади охнули, а я открыл глаза, наблюдая, как туман разгоняется ветром. Получилось. Конечно, очистилось лишь небольшое пространство, примерно на километр вперед, но и так вполне неплохо. Даже несмотря на то, что стоило только ветру затихнуть, как туман снова начал медленно заполнять только что очищенную область.
— Мы можем передвигаться вот так, — сказал я, кивая в сторону видимой дороги. — Но сами понимаете, это будет медленно. Придется постоянно останавливаться и убирать туман.
Иллайри переглянулись, похватали свои вещи и выжидающе посмотрели на меня.
— То есть идем дальше? — уточнил я, наблюдая на лицах парней нетерпеливое ожидание. — Отлично, значит, идем так.
Глава 25
Поначалу нам приходилось останавливаться, чтобы я мог разогнать туман, то потом, как обычно, я приловчился и стал проворачивать подобное прямо на ходу. Благо мучиться долго не пришлось, так как к обеду туман разошелся, как и тучи, позволяя местному солнцу (кстати, на самом деле, местную звезду иллайри называют Ай) начать испарять разлитую воду.
Двигаться приходилось с большой осторожностью. Бежать, как в лесу, мы не могли, но мы утешались тем, что гармы ползут еще медленнее нас, всё-таки их достаточно много. Судя по передвижению, мы забирали сильно на запад.
Как бы там ни было, но вскоре мы все-таки догнали их. Сначала я учуял, потом услышал, заставив всех быть более собранными и осторожными.
Нам пришлось тащиться за ними несколько дней, пока мы не поняли, что, наконец, достигли того места, к которому они так стремились.
Я огляделся, нахмуриваясь. Если меня не обманывают глаза, то мы были прямо за горой, с обратной стороны которой расположен Ранкеаледан.
— Тс, — зашипел я, призывая своих спутников к тишине. Мы столпились около громадного валуна, который больше походил на небольшую скалу, и выглядывали из-за него. — Они все спустились вниз, — прошептал я, хотя вряд ли кто-то из гармов сейчас обратил бы на нас внимание. Тем более для этого им пришлось бы задирать голову вверх.
— Там какая-то пещера, кажется, — так же тихо сказал Трамирон, указывая рукой по другую сторону небольшой долины среди гор, сейчас почти заполненной гармами.
— Да, — я согласился с парнем, вглядываясь в темный провал в горе.
Гармы гомонили, смотря на пещеру — они явно были перевозбуждены.
— Смотрите, — взволнованно прошептал Илиотур, хотя делать это было необязательно, так как мы и сами видели, как возле пещеры зашевелилась большая куча камней.
Гармы как с ума сошли. Они дружно, всей толпой кинулись на эту кучу. Мы же во все глаза наблюдали, как еще недавно совершенно обычная куча камней встала и заревела. Горы подхватили рев, и он прокатился громких эхом. Где-то вдалеке послышался нарастающий гул. Мы тревожно огляделись, но ничего не заметили. Я бы заподозрил лавину, но эти горы не были такими уж высокими, так что снега на их вершинах не было. А вот дальше виднелись настоящие гиганты.