Представитель темной расы
Шрифт:
После этого я молча продолжил свой завтрак, размышляя, придется ли мне топать до дома за лошадью или ее догадаются привести сюда.
Глава 45
Мне стоило бы озаботиться тем, как я буду изымать младенцев. А ведь их нужно не только забрать, но и чем-то кормить, где-то держать, пеленки там всякие нужны. К тому же самки гармов ведь не все к нужному моменту родят, будут и беременные, причем на разных сроках. Что делать с ними? Где их держать? Чем кормить? Кто их будет кормить? Не я же, в самом деле.
В итоге выходила не очень радостная картина. Не потащу же я младенцев в Ранкеаватур. Надеюсь, стражи помогут мне с детьми. И потом тоже, ведь когда они подрастут, им понадобятся учителя, а еще те, кто будет за ними приглядывать. А в Ранкеаватуре весьма опасные мосты, дети непоседливы и неосторожны — поубиваются же!
Но и доверять воспитание людям или иллайри мне не хочется совершенно. Люди несомненно окажут на них свое влияние, а иллайри… Нет, иллиатары и иллайри — разные народы. Мы не должны расти вместе.
Странно все это. Я ведь, по сути, и сам человек. Раньше был. Да и до этого считал, что и донгорцы, и эттийцы, и сильдарийцы, и ивуалуйцы, и иллиатары с иллайри — все это люди, просто немного отличающие друг от друга внешностью, но сутью все они одно и то же. Но сейчас я с удивлением понимаю, что меня, на самом деле, мало волнуют люди. Именно люди, как раса.
Раньше я стремился больше узнать, научится, чтобы эффективнее защитить людей. Я сострадал им, жалел, помогал, опекал и оберегал по мере сил. Хотя если вспомнить мою первую жизнь, то я давно уже должен был убедиться, что не все люди достойны хорошего к ним отношения.
Сейчас же, когда Трастиан сказал, что не хочет вести свой народ в губительную войну, я без возражений с ним согласился, считая, что иллайри действительно делать там нечего. А ведь я знаю, что они искусные лучники, мастерски владеют боем на мечах. Они варят прекрасные зелья, с помощью которых можно поднять на ноги раненных. Их артефакты могли бы нам пригодиться. Но нет, я искренне захотел оставить иллайри вне войны, словно… теперь я оберегаю их.
А вот при мысли, сколько, должно быть, погибнет людей, у меня внутри ничего не шевелится. Не скажу, что я считаю себя выше людей или лучше, но они ощущаются… чужими.
До этой жизни люди для меня были кем-то вроде не всегда приятных, но сородичей. Их судьба волновала, я о них переживал, о ком-то сильнее, о ком-то меньше. А сейчас они стали для меня совершенно посторонними. Умрут? Печально и плохо, но особой горечи от их смертей я не испытаю, однозначно.
На мгновение я даже испугался, посчитав, что гарм из этого тела все же не полностью ушел, и отравил мое мировосприятие. И что теперь? Все на свете спихивать на воображаемого монстра, который, возможно, живет внутри, а может, и не живет? Нет, так не пойдет. Скорее всего, это правда, воздействие чужого тела. И это тело принадлежит представителю иной, отличной от человеческой расы.
Конечно, человеком человека делает не только внешний вид, но и разум и сознание. Я знаю, что плохо, когда умирает человек? А когда погибает много людей? Очень плохо. Многие люди все же достойны жизни, и их тоже нужно по-прежнему оберегать. А раз я все это знаю, то обязан сделать так, чтобы погибло как можно меньше людей. И что-то нашептывает мне, что однажды я могу и пожалеть об этом решении.
Это не вернет мне прежних чувств, но позволит не стать монстром. Впрочем, тот, кому безразлична гибель чужой для него расы разве монстр? Сложный вопрос, но, скорее всего, именно так, потому что ни один разумный не должен оставлять другого разумного на погибель, равнодушно наблюдая за мучениями и страданиями. Каким бы чужим не был другой разумный.
Когда я изменился, теперь уже и не вспомнить. Сейчас, размышляя, я вспоминаю, что ощущал в Тоборге к людям вокруг, какое у меня было о них мнение, как я высказывался в их сторону, и понимаю, уже тогда мое отношение изменилось.
Что ж, можно плакать, рвать волосы (в моем случае это приравнивается почти к отрываю пальцев, а то и вовсе рук), корить судьбу — злодейку, но утерянного не вернуть. Теперь я принадлежу другому народу. Его я буду оберегать, а за людьми… присматривать. Издалека, может быть, иногда помогая, кто знает.
Итак, что делать с детьми? И с гармами. Что с ними? Мне просто хотелось бы знать, станут ли они изменяться, если убрать с них все эти наросты. Вдруг в их состоянии виноваты эти прилипалы. А что? Мало ли, яд пауков изменяет тело, а наросты фиксируют изменения, не давая телам вернуть облик обратно. Это даже похоже на какую-то жидкую магию преобразования. Известно, что предмет, над которым поколдовал слабый маг — вскоре вернет свой прежний вид. После сильного мага предмет может поменяться навечно. Вдруг и тут пауки выступают в роли магов, яд — магии, а наросты — что-то вроде стабилизатора, не позволяющего обратить магию вспять. И если это так, то как себя поведут вернувшие свой изначальный вид иллиатары? Будут ли они такими же безумными или же разум начнет возвращаться к ним? Если второе, то будет просто замечательно.
Одно я знаю точно — убивать всех гармов нельзя. Сначала надо провести опыт. Если результат будет положительным, то моих проблем поубавится. Впрочем, радоваться рано, ведь может произойти так, что вид гармы вернут, даже разум станет более вменяемый, но ведь они могут остаться на уровне детей. И что тогда с ними делать? И убить жалко и держать огромное количество детей во взрослом теле… Да уж, задачка.
Ладно, об этом буду думать после того, как проведу эксперимент.
Хотелось бы мне знать силы противников и силы союзников. А так же, как люди вооружены. А то соберется три деревенских деда с вилами и пару городских хлыщей со шпажками, и думай, то ли плюнуть, то ли попытаться хоть что-то с ними сделать. Бывало у меня такое в прошлом. Ничего не имею против людского ополчения, даже они могут сунуть вилы под ребра, но хотелось бы кого-нибудь более обученного и как можно больше.
А вот с гармами затык. У нас имеется двенадцать гор и центральная башня, которая когда-то тоже была горой, но потом ее подтесали с краев, да в башню превратили. Если в каждой горе столько же гармов, как и в той, в которой я очнулся, то у противника весьма грозная армия. К тому же, вполне возможно я видел только тех, кто проживает на верхних уровнях. Кто знает, сколько их там под горами. Отличаются ли горы друг от друга? Что, если в одной горе живет тысяча гармов, а в другой, более «плодородной» и большой, все пятнадцать? Кто даст гарантии, что это не так? Никто. Поэтому нужна тщательная разведка.