Представление себя другим в повседневной жизни
Шрифт:
Хорошую иллюстрацию роли посредника дают исследования Ф. Ротлисбергера о функциях мастера на производстве. Он должен не только принимать на себя обязанности руководителя-режиссера, ставящего спектакль непосредственно на производстве от имени аудитории управляющих, но и переводить то, что он сам знает и что видит рабочая публика, в словесную форму, приемлемую для его совести и для этой публики [196] . Другим примером роли посредника служит председатель формально проводимых собраний. После того как он призвал собравшуюся группу к порядку и представил ей приглашенного оратора, он скорее всего станет наглядным образцом поведения для других слушателей, преувеличенными оценками и выражением заинтересованности показывая чего от них ждут и прозрачно намекая им, как надо встречать конкретное высказывание: серьезно, со смехом или с одобрительным смешком. Ораторы вообще склонны принимать приглашения на публичные выступления
196
Roethlisberger F. The foreman: Master and victim of double talk // Harvard Business Review. vol. 23, p. 285–294.
По-видимому, роль посредника особенно значима в неформальном дружеском взаимодействии, лишний раз подтверждая полезность «двухкомандного» подхода к анализу этой роли. Когда в кружке собеседников один человек своими действиями или речью завладевает вниманием всех других присутствующих, он этим определяет ситуацию и, возможно, определяет в таком направлении, которое нелегко принять его аудитории. Кто-то из присутствующих, вероятно, будет испытывать повышенное (в сравнении с другими) чувство ответственности за свое поведение и все происходящее в коллективе, так что от такого лица, скорее всего можно ожидать попытки перевести расхождения между оратором и слушателями в более приемлемую для всех перспективу, чем та, что намечалась первоначальным выступлением. В следующий миг, когда слово возьмет кто-то еще, в роли посредника может оказаться другой человек. И по существу поток неформальной беседы удобно рассматривать как формирование и переформирование команд, а также как выдвижение и обновление посредников.
Выше были предложены описания некоторых противоречивых ролей: информатора, подсадного, сыщика-контролера, сотрудника-разведчика и посредника. В каждом их этих случаев мы обнаруживаем неожиданное, неочевидное соотношение между притворной ролью, владением информацией и доступом к разным зонам представления. В каждом случае мы имеем дело с кем-то, кто способен реально участвовать во взаимодействии между исполнителями и публикой. Но есть еще одна противоречивая роль — роль недействующего лица, статиста. Играющие эту роль присутствуют во время взаимодействия, но ни в каких отношениях не принимают на себя ни роли исполнителя, ни роли человека из публики, а также не притворяются (как информаторы, подсадные и сыщики) теми, кем они не являются [197] .
197
Более полное описание этой роли см.: Goffman Е. Communication conduct in an island community / Unpublished Ph. D. dissertation. Department of Sociology University of Chicago, 1953, Ch 16.
По-видимому, слуга — классический тип статиста в западном обществе. От этого лица ожидают присутствия на передней линии событий, пока хозяин разыгрывает спектакль гостеприимства перед почтенными посетителями. Хотя в каком-то смысле слуга — часть команды хозяина (как это уже обосновано выше), в других отношениях он определяется и исполнителями, и публикой как тот, кого нет, как пустое место. В некоторых группах за слугой закрепляется право свободного входа за кулисы, в скрытые зоны жизненного представления на основании предположения, что слуге ни к чему хранить любое полученное впечатление. Миссис Троллоп приводит интересные примеры этого:
Я и вправду часто имела хорошую возможность наблюдать привычное безразличие хозяев к присутствию своих рабов. Хозяева говорили о них, условиях их жизни, их способностях и поведении так, словно бы те были глухими. Однажды мне случилось видеть молодую даму, которая, когда ее посадили за столом между мужчиной и женщиной, по скромности теснилась на краешке стула женщины-соседки, чтобы избежать неприличного соприкосновения с локтем «мужчины». В другой раз я наблюдала, как эта же самая молодая дама с полным хладнокровием шнуровала свой корсет в присутствии негра-лакея. Один джентльмен из Виргинии рассказывал мне, что когда он женился, его приучили спать с женой в одной комнате
198
Trollope Mrs. Domestic manners of the Americans. 2 vols. L.: Whittaker. Treacher. 1832, vol. 1–2, p. 56–57.
Это, конечно, крайний пример. Хотя и существует тенденция обращаться к слугам только с «необходимыми распоряжениями», все же их присутствие в зоне действия обычно налагает некоторые ограничения на поведение тех, кто присутствует в ней полноправно, и, по всей видимости, особенно значительные, когда социальная дистанция между слугой и обслуживаемым невелика. В случае других «слугоподобных» ролей в западном обществе (вроде лифтера и таксиста) наблюдается заметная неопределенность для обеих сторон в этом типе взаимоотношений относительно того, какого рода «интим» позволителен в присутствии данного статиста.
Кроме людей, исполняющих роли слуг и подобные им, существуют и другие типичные категории лиц, с которыми в их присутствии обходятся так, словно бы их вовсе не было. Обычными объектами такого обхождения оказываются очень молодые, очень старые и больные люди. В современную эпоху эту категорию статистов пополняет растущее множество технического персонала: стенографисток, операторов радио и телевещания, фотографов, сотрудников секретной полиции и т. д., которые исполняют разные технические роли в важнейших церемониях разыгрываемого действия, но не отражены в его сценарии.
Может показаться, что роль статиста обязательно несет с собой некую подчиненность и приниженность, но не надо недооценивать степень, в какой человек, кому предназначают или кто принимает такую роль, может использовать ее в качестве средства самозащиты. Возможны ситуации, когда подчиненные открывают, что единственно доступный им способ справиться с начальником — это вести себя так, как если бы он не присутствовал. Так, на Шетландских островах при посещении британским школьным доктором пациентов среди бедных хуторян, жители нередко справлялись с трудностями налаживания нужных отношений с доктором, изо всех сил стараясь обходится с ним так, как будто его здесь не было. Можно еще заметить, что сама команда иногда обращается с присутствующим индивидом, как с отсутствующим не потому, что это естественная или единственно осуществимая линия поведения, а потому что это ощутимый способ выражения враждебности к человеку, который повел себя бестактно. В таких ситуациях важно показать изгою, что его игнорируют, а в каких действиях это выражается, не имеет особого значения.
Итак, мы рассмотрели несколько категорий лиц, которые, не будучи в прямом смысле ни исполнителями, ни людьми из публики, ни посторонними, тем не менее, имеют такой доступ к информации и зонам действия, какого от них трудно было бы ожидать. Существуют еще четыре столь же противоречивые роли, в основном, касающиеся таких лиц, которые не присутствуют во время представления, однако, имеют о нем информацию.
Прежде всего, это важная роль, которую можно назвать специалист по услугам. Ее исполняют индивиды, специализирующиеся в постановке, корректировке и поддержании спектакля, который их клиенты отстаивают перед другими людьми. Одни из таких специалистов — архитекторы и продавцы мебели — трудятся над созданием обстановки действия; другие — дантисты, парикмахеры и дерматологи — работают над персональным внешним видом клиента; третьи — штатные экономисты, бухгалтеры, юристы и исследователи — формируют фактологическую часть публичного вербального поведения клиента, то есть его командную линию аргументации или интеллектуальную позицию.
Конкретные исследования обычно обнаруживают, что специалисты по услугам вряд ли способны успешно заниматься нуждами отдельного исполнителя, не получая столько же (или даже больше) разрушительной информации о некоторых сторонах индивидуального исполнения, сколько ее имеет сам индивид. Специалисты по услугам похожи на членов команды тем, что они тоже узнают секреты спектакля и научаются видеть его закулисные составляющие. Но в отличие от членов команды такой специалист не разделяет вместе с ними риск, вину или удовлетворенность от исполнения перед публикой спектакля, в котором он участвовал своим трудом. И еще специалист отличается от истинных членов команды тем, что когда он узнает секреты других, эти другие не узнают соответствующих секретов о нем самом. Именно в этом контексте можно понять, почему профессиональная этика часто обязывает специалиста соблюдать «тактичность и осмотрительность», то есть не разоблачать спектакля, в чьи секреты он посвящен благодаря своим профессиональным обязанностям. Так, например, психотерапевты, столь широко, хотя и опосредовано, участвующие в домашних конфликтах нашего времени, обязаны хранить молчание об узнанном ими перед всеми, кроме начальства, контролирующего их деятельность.