Представление себя другим в повседневной жизни
Шрифт:
Многие наблюдатели отмечали, что девушка, которую зовут к телефону в студенческом общежитии, часто тянет время, чтобы дать всем подругам с избытком наслушаться, как ее имя выкликают несколько раз [6] .
Из двух видов коммуникации — процессов произвольного и непроизвольного самовыражения — в книге в первую очередь уделяется внимание второму, более театральному и зависимому от контекста, невербальному и, вероятно, непреднамеренному (будь то случай целенаправленно организованной коммуникации или нет). Как пример того, что мы должны попытаться исследовать, процитируем обширный беллетристический эпизод, в котором описано как некий Приди, англичанин на отдыхе, обставляет свое первое появление на пляже летнего отеля в Испании:
6
Waller W. The rating and dating complex // American Sociological Review. II. p. 730.
Само собой разумеется, надо постараться ни с кем не встречаться взглядом. Прежде всего он должен дать понять тем возможным компаньонам, что нисколько в них не заинтересован. Смотреть сквозь них, мимо них, поверх них — этакий взгляд в пространство. Будто пляж пустой. Если мяч случайно упадет на его пути — он должен выглядеть застигнутым врасплох. Потом улыбка радостного изумления озарит его лицо (Добродушный, Любезный Приди!), когда он начнет осматриваться, пораженный тем, что на пляже, оказывается, есть люди, и бросит им
Но придет время устроить и маленький парад достоинств Идеального Приди. Как бы невзначай он даст шанс любому, кто захочет, увидеть мельком титул книги в его руках (испанский перевод Гомера — чтение классическое, но не вызывающее, к тому же космополитичное), а затем он неторопливо сложит свою пляжную накидку и сумку аккуратной защищенной от песка кучкой (Методичный и Практичный Приди), непринужденно вытянется во весь свой гигантский рост (Большой кот Приди) и с облегчением сбросит сандалии (наконец-то, Беззаботный Приди!).
А бракосочетание Приди и моря! На этот случай — свои ритуалы. Во-первых, шествие по пляжу, внезапно переходящее в бег с прыжком в воду, и сразу после выныривания плавно, мощным бесшумным кролем туда — за горизонт. Ну, конечно, необязательно за горизонт. Он мог бы неожиданно перевернуться на спину и бурно взбивать ногами белую пену (ни у кого не вызывая сомнений, что способен плыть и дальше, если б захотел), а потом вдруг стоя выпрыгнуть на пол корпуса из воды, чтобы все видели, кто это был.
Другой ход был проще: он не требовал испытания холодной водой и риска показаться чересчур высокодуховным. Вся штука в том, чтобы выглядеть до того привычным к морю, к Средиземноморью и к этому пляжу, что такой человек по своему произволу мог бы сидеть хоть в море, хоть не в море без вреда для репутации. Такое времяпрепровождение допускало медленную прогулку внизу по кромке воды (он даже не замечает, как вода мочит его ноги, ему все равно что вода что земля!) глаза обращены к небу и сурово выискивают невидимые другим признаки будущей погоды (Местный рыбак Приди!) [7] .
7
Sansorn W. A contest of ladies. L.: Hogarth, 1956. p. 230–232.
Романист хочет показать нам, что Приди неадекватно истолковывает неясные впечатления, которые его чисто телесные действия производят, как он думает, на окружающих. Мы и дальше можем подсмеиваться над Приди, полагая, что он действует с целью создать о себе особое впечатление и впечатление ложное, тогда как другие присутствующие либо вообще не замечают его, либо еще хуже, то впечатление о себе, какое Приди страстно хочет заставить их принять, оказывается сугубо частным необъективным впечатлением. Но для нас в этом единственно важно, что тот вид впечатлений, который, как полагает Приди, он производит, — это реально существующий вид впечатлений, какой верно или неверно получают от кого-то в своей среде другие.
Как сказано выше, когда индивид появляется перед другими, его действия начинают влиять на определение ситуации, которое они начали формировать до его появления. Иногда этот индивид будет действовать полностью расчетливо, выражая себя данным способом, чтобы произвести на других именно то впечатление, которое с наибольшей вероятностью вызовет у них желанный ему отклик. Нередко, будучи расчетливым в своей деятельности, он может относительно слабо сознавать это. Порой он будет намеренно и осознанно выражать себя определенным образом, но, в основном, потому, что такого рода выражения вызваны к жизни традицией его группы или его социальным статусом, а не какой-то конкретной реакцией (отличающейся от смутного принятия или одобрения), вероятностно ожидаемой от людей, находящихся под впечатлением от данного самовыражения. Наконец, время от времени сами традиции одной из ролей индивида позволяют ему создать стройное впечатление определенного рода, хотя он, возможно, ни сознательно, ни бессознательно и не собирался производить такого впечатления. Другие, в свою очередь, могут или получать впечатления просто от усилий индивида что-то передать, или неправильно понимать ситуацию и приходить к умозаключениям, не оправдываемым ни намерениями этого индивида, ни фактами. Во всяком случае, поскольку другие действуют так, как если бы индивид передавал конкретное впечатление, можно принять функциональный или прагматический подход, допустив, что индивид «эффективно» воплотил данное определение ситуации и «эффективно» внедрил понимание того, что подразумевает данное состояние дел.
В реакции других имеется один момент, который требует здесь специального комментария. Зная, что индивид, скорее всего, будет представлять себя в благоприятном свете, другие могут делить наблюдаемое ими на две части: часть, которой индивиду относительно легко манипулировать по желанию, поскольку она состоит, преимущественно из его вербальных утверждений; и часть, состоящую преимущественно из проявлений непроизвольного самовыражения индивида, которой он, видимо, почти не владеет или которую не контролирует. В таком случае другие могут использовать то, что считается неуправляемыми элементами его экспрессивного поведения, для проверки достоверности передаваемого элементами управляемыми. В этом проявляется фундаментальная асимметрия, присущая процессу коммуникации: индивид, предположительно, сознает коммуникацию только по одному из своих каналов, тогда как наблюдатели воспринимают сообщения и по этому каналу и по какому-то другому. К примеру, жена одного шетландского хуторянина, подавая местные островные блюда гостю с «материка» (главного острова Великобритании) с вежливой улыбкой выслушивала его вежливые похвалы тому, что он ел, и одновременно подмечала скорость, с какой гость подносил ко рту ложку или вилку, жадность, с какой он заглатывал пищу, выражение удовольствия при жевании, используя эти знаки для проверки высказанных чувств едока. Та же женщина, чтобы раскрыть, что один ее знакомый А «на самом деле» думает о другом знакомом Б, поджидала момента, когда Б в присутствии А оказывался вовлеченным в разговор с кем-то третьим В. Затем она скрытно следила за сменой выражений на лице А, наблюдавшего Б в разговоре с Б. Не участвуя в беседе с Б и не опасаясь его прямого наблюдения, А иногда расслаблялся, терял обычную сдержанность, притворную тактичность и свободно выражал свои «действительные» чувства к Б. Короче, эта шетландка наблюдала никем другим не наблюдаемого наблюдателя.
Далее, приняв как данность, что другие, по всей вероятности, будут сверять более контролируемые элементы поведения человека с менее контролируемыми, можно ожидать, что иногда индивид попытается извлечь выгоду из самой этой вероятности, так направляя впечатления от своего поведения, чтобы они воспринимались информационно надежными [8] . Например, будучи допущенным в тесный социальный кружок, участвующий наблюдатель может не только сохранять приемлемый внешний вид во время выслушивания информанта, но и постараться сохранять такой же вид при наблюдении информанта, разговаривающего с другими. Тогда наблюдателям наблюдателя будет не так легко раскрыть, какова его действительная позиция. Конкретную иллюстрацию этому можно подобрать из жизни на Шетландских островах. Когда к местному жителю заглядывает на чашку чая сосед, последний, проходя в дверь дома, обычно изображает на лице, по меньшей мере, подобие теплой ожидаемой улыбки. При отсутствии физических препятствий вне дома и недостатке света внутри его обычно имеется возможность наблюдать приближающегося к дому гостя, самому оставаясь незамеченным. Нередко островитяне позволяли себе удовольствие любоваться, как перед дверью гость сгоняет с лица прежнее выражение и заменяет его светски-общительным. Однако некоторые посетители, предвидя этот соседский экзамен, машинально принимали светский облик на далеком расстоянии от дома, тем обеспечивая постоянство демонстрируемого другим образа.
8
В широко известных и весьма солидных трудах Стивена Поттера, в частности, обсуждаются знаки, которые можно подстроить, чтобы дать проницательному наблюдателю якобы случайные ключи, необходимые ему для обнаружения скрытых добродетелей, какими манипулятор знаками в действительности не обладает.
Такого рода контроль над частью индивидуальности восстанавливает симметрию коммуникационного процесса и подготавливает сцену для своеобразной информационной игры — потенциально бесконечного круговращения утаиваний, лживых откровений, открытий и переоткрытий. К этому следует добавить, что поскольку другие будут, скорее всего, довольно беспечно относиться к неуправляемым элементам в поведении индивида, то этот последний, контролируя их, сможет многое приобрести. Другие, конечно, могут почувствовать, что он манипулирует якобы стихийными аспектами своего поведения, и усмотреть в самом этом акте манипуляций некий теневой момент в его поведении, который он не сумел проконтролировать. Это дает нам еще одну проверку поведения индивида, на этот раз — его предположительно нерассчитанного поведения, тем самым вновь восстанавливая асимметрию коммуникационного процесса. Отметим попутно, что искусство проникновения в чужие розыгрыши «рассчитанной нерасчетливости», по-видимому, развито лучше нашей способности манипулировать собственным поведением, так что независимо от количества шагов, сделанных в информационной игре, зритель, вероятно, всегда будет иметь преимущество над действующим, и первоначальная асимметрия процесса коммуникации, похоже, сохранится.
Допуская, что индивид планирует определение ситуации, когда появляется перед другими, мы должны также видеть, что эти другие, какой бы пассивной ни казалась их роль, будут и сами успешно направлять определение ситуации благодаря своим ответным реакциям на действия индивида и всевозможным начинаниям, открывающим ему новые пути действия. Обычно определения ситуации, проецируемые несколькими разными участниками, достаточно созвучны друг другу, так что открытые противоречия случаются редко. Это вовсе не означает, что когда каждый участник чистосердечно выражает то, что он действительно чувствует, и честно соглашается с выраженными чувствами других присутствующих, там непременно возникнет своего рода консенсус. Этот род гармонии есть оптимистический идеал и вовсе необязателен для слаженной работы общества. Скорее, от каждого участника взаимодействия ждут подавления своих непосредственных сердечных чувств, чтобы он передавал лишь такой взгляд на ситуацию, который, по его ощущению, будут в состоянии хотя бы временно принять другие. Поддержанию этого поверхностного согласия, этой видимости консенсуса помогает сокрытие каждым участником его собственных желаний за потоком высказываний, утверждающих ценности, которым любой присутствующий чувствует себя обязанным клясться в верности, хотя бы на словах. Кроме того, обычно приходится считаться и со своеобразным разделением труда при определении ситуации. Каждому участнику позволительно устанавливать пробные авторизованные правила отношения к предметам, жизненно важным для него, но напрямую не затрагивающим других, например, к рациональным объяснениям и оправданиям своей прошлой деятельности. В обмен за эту вежливую терпимость он молчит или избегает тем, важных для других, но не столь важных для него. В таком случае мы имеем своего рода modus vivendi [9] во взаимодействии. Участники совместно формируют единственное общее определение ситуации, которое подразумевает не столько реальное согласие относительно существующего положения дел, сколько реальное согласие относительно того, чьи притязания и по каким вопросам временно будут признаваться всеми. Должно также существовать реальное согласие о желательности избегать открытого конфликта разных определений ситуации [10] . Этот уровень согласия можно называть «рабочим консенсусом». Надо понимать, что рабочий консенсус, установившийся в одной обстановке взаимодействия, будет совершенно отличаться по содержанию от рабочего консенсуса, сложившегося в иной обстановке. Так, между двумя друзьями за обедом поддерживается взаимная демонстрация привязанности, уважения и интереса друг к другу. В другом случае, например в сфере услуг, сотрудник заведения тоже может поддерживать образ бескорыстной увлеченности проблемой клиента, на что клиент отвечает демонстрацией уважения к компетентности и порядочности обслуживающего его специалиста. Но независимо от таких различий в содержании, общая форма этих рабочих приспособлений одинакова.
9
Условия существования (лат.).
10
Конечно, взаимодействие может быть специально организовано с целью найти в нем время и место для выражения разногласий во мнениях, но в таких случаях участники должны договориться, что не будут ссориться из-за определенного тона голоса, словаря и уровня серьезности аргументации, а также условиться о взаимном уважении, которое спорящие участники обязаны тщательно соблюдать по отношению друг к другу. К этому дискуссионному или академическому определению ситуации можно прибегать и в срочном и в неторопливо-рассудительном порядке как к способу перевода серьезного конфликта взглядов в такой конфликт, с которым можно управиться в приемлемых для всех присутствующих рамках.
Учитывая тенденцию отдельного участника принимать заявки на определение ситуации, сделанные другими присутствующими, можно оценить ключевую важность информации, которой индивид первоначально обладает или которую приобретает о своих соучастниках, ибо именно на базе этой исходной информации индивид начинает определять ситуацию и выстраивать свою линию ответных действий. Первоначальная проекция индивида заставляет его следовать тому, кем он полагает быть, и оставить всякие претензии быть кем-то другим. По мере того как взаимодействие участников развивается, в это первоначальное информационное состояние, разумеется, вносятся дополнения и модификации, но существенно, что эти позднейшие изменения без противоречий соотносятся с первоначальными позициями (и даже строятся на них) отдельных участников. Похоже в начале встречи индивиду легче сделать выбор относительно того, какую линию обхождения распространять на других присутствующих и какой требовать от них, чем менять принятую однажды линию, когда взаимодействие уже идет полным ходом.
В обыденной жизни тоже, конечно, встречается ясное понимание важности первых впечатлений. Так, рабочая сноровка занятых в сфере услуг часто зависит от способности захватывать и удерживать инициативу в отношениях, возникающих при обслуживании клиентов — способности, которая требует тонкой агрессивной тактики со стороны обслуживающего персонала, если его социо-экономический статус ниже статуса клиента. У. Уайт поясняет это на примере поведения официантки:
Первым бросается в глаза факт, что официантка, которая работает в условиях сильного давления со всех сторон, не просто пассивно реагирует на требования своих клиентов. Она умело действует с целью контролировать их поведение. Первый вопрос, приходящий нам в голову при виде ее взаимоотношений с клиентурой таков: «Обуздает ли официантка клиента, или клиент подавит официантку?» Квалифицированная официантка понимает решающее значение этого вопроса…
Умелая официантка останавливает клиента доверительно, но без колебаний. К примеру, она может обнаружить, что новый клиент сел за столик сам, прежде чем она успела убрать грязные тарелки и переменить скатерть. В данный момент он опирается на столик, изучая меню. Она приветствует его, говорит: «Пожалуйста, позвольте заменить скатерть», потом, не ожидая ответа, отбирает у него меню, вынуждая его отодвинуться от столика, и делает свое дело. Отношения с клиентом вежливо, но твердо направляются в нужное русло, и здесь не возникает вопроса, кто руководит ими [11] .
11
Whyte W.F. (ed.). Industry and society. Ch. 7. When workers and customers meet. N.Y.: McGraw-Hill, 1946. p. 132–133.