Предтеча
Шрифт:
Утром Альхейм увидел чуть выше заросли кустов, добрался до них и запасся топливом. Фиа в то же время нашла слизня, такого же, как те, что жили возле дома Мирры. Горячий завтрак разрядил обстановку, даже Мудрец немного повеселел.
– А почему бы нас не остаться здесь?
– неожиданно спросил он.
– Хотя бы на несколько дней, пока не найдем лучшего пристанища. Уж очень у меня болят ноги от этих гор, опять приходится опираться на посох, а он тяжелый… Площадка широкая, необитаемая. Сложим стенку из камней, чтобы прятать огонь, будем охотиться, ходить за топливом. Я слышал ночью ручей, он где-то в той
– Не так уж плохо.
– Холодно, - пожаловался тощий Смерть.
– Я не спал всю ночь.
– Это потому что мы не разводили огня!
– Да?.. Тогда надо найти побольше топлива рядом. Если оно есть, то я не против.
Остальным и в голову не пришло спросить с Мудрецом, а Мелик как обычно нашел идею чрезвычайно забавной.
– С этого уступа так далеко видно! Представь: направится сюда Виолет, а мы будем сидеть, кушать горяченькое, и смеяться над ней!
Хросен и Альхейм переглянулись: эти вечные шутки были откровенно глупыми. Неужели такой Предтеча мог проповедовать, убеждать воинов в необходимости освободиться из-под власти пауков?
– Мы поняли, Мелик, поняли, - кривовато улыбнулся старик, стаскивая сапоги.
– Альхейм, поищи воду.
Он сказал это именно в тот момент, когда Боец в свою очередь разулся и собрался просушить у костра сапоги, которые ночью, конечно же, не снимал. Альхейм молча стал обуваться. Желания спорить с Мудрецом не возникло, но обида осталась. Почему именно он, если Мелик стоит на ногах, а Фиа бесцельно бродит по уступу?
В этих печальных мыслях Боец и отправился на шум ручья. Он уже знал, как обманчивы в горах звуки: повернешь за поворот, а журчание вдруг станет тише, перестав отражаться от стен. Однако вода и правда оказалась совсем рядом, он не успел отойти от костра и на сотню шагов.
Присев на камень, Альхейм подпер голову ладонями и задумался. Он до сих пор испытывал счастье, когда мог оказаться полезен другим Предтечам, но когда появлялась возможность расслабиться, то ощущал себя… Да, признался сам себе Боец. Именно рабом я себя и ощущаю.
Из-за скалы выглянула Фиа.
– Эй, Боец! Ты забыл бурдюк!
– и Царица швырнула ему кожаный мешок, сразу же опять исчезнув.
Бурдюк не долетел до Альхейма нескольких шагов.
– И я должен выносить такие унижения из-за како-то сопливой девчонки?!
– вскипел он.
Да, мысленно ответил он сам себе. Именно так.
– Что ты сказал?
– прозвучали вслед за его собственными мысли Фии.
– Как ты назвал меня?!
Альхейм совершенно забыл о своей способности общаться с Предтечами мысленно и ненароком передал девушке слова, высказанные в ее адрес. Прежде чем он придумал, что ответить, Фиа снова появилась из-за скалы и быстрым шагом направилась к нему.
– Послушай, ты! Пятый, он же последний! Не забывай, с кем разговариваешь!
Боец набрал воздуха, и одновременно собрался с мыслями, чтобы ответить пообиднее. Одно дело, когда Мудрец помыкает им, другое - эта заносчивая дурочка. Но Царица действовала быстрее: оказавшись рядом, она залепила спутнику чувствительную оплеуху.
– Ты… Ты… - Боец поймал ее за руку, хотя и слишком поздно.
– Ты что?!
– Знай свое место!
– сорвалась на визг Фиа, изо всех сил выкручиваясь.
– Что у вас происходит?
–
– Что за глупости!
Альхейм продолжал держать Царицу, не зная, что лучше сделать. Ударить по заднице пряжкой ремня? Кинуть в ручей? Выкрутить руку и заставить просить прощения?
– Как ты смеешь!
– взревел Мудрец и Боец понял, что обращается он именно к нему.
– Немедленно отпусти ее!
Руки разжались сами, старик еще даже не успел договорить своих странных слов. Царица тут же издала победный вопль и изо всех сил ударила Альхейма в голень. Боец шагнул вперед.
– Не смей ее трогать!
– повторил Мудрец, останавливая его.
– Он назвал меня сопливой девчонкой, когда ты сказал мне отнести бурдюк!
– тут же пожаловалась Фиа, поправляя капюшон.
– Иди к костру… - старик переступал с ноги на ногу на холодных камнях.
– Вот что, Боец: ты должен забыть свое прошлое. Судьба даровала тебе огромное счастье - ты стал Предтечей Ларреля. Но пятым, последним! Ты обязательно найдешь свое место, свой талант, но пока хотя бы не приставай к другим! Впредь запрещаю тебе даже прикасаться к Фие!
– Но она… - пока Альхейм подыскивал нужные слова, Мудрец ушел.
Можно было продолжить разговор, его бы прекрасно услышали, но Бойцу это показалось унизительным. Оправдываться в том, что хотел… Альхейм даже стукнул себя по лбу, чтобы остановиться. Хватит, уже один раз подумал про Царицу, не зная, что она услышит, не хватало еще повторить то же самое с Мудрецом.
Однако слова так и лезли в голову, одно оскорбительнее другого. Альхейм плеснул в лицо холодной водой из ручья, и тут же вспомнил о "недумании". Вот так, спать наяву, видеть сны, о которых так просто не думать! Он наполнил бурдюк водой, отнес его к костру и улегся в стороне, закутавшись в плащ. Спать не хотелось, но он ведь и так спал… Хотя видел довольно дурной сон.
Один день был похож на другой. Предтечи нашли топливо для костра в большой роще, покрывавший более богатый почвой, западный склон горы, построили хижину, каменный барьер, чтобы с равнины не видно было света ночами. На Альхейма Мудрец возложил обязанность главного охотника, скорее всего просто для того, чтобы он поменьше времени проводил а лагере. Сам старик больше сидел у костра, иногда беседуя со Смертью. Тот, как и двое остальных, вообще был ничем не занят и спокойно прогуливался по окрестностям. Зато Фиа, конечно же, как бы случайно каждый раз приносила добычу. Часто ей удавалось перещеголять Бойца, и тогда из-под капюшона сверкали ее счастливые глаза.
Альхейм старался не думать ни о своем позорном положении, ни об их миссии, в которой, похоже, даже Хросен мало что понимал. Он уходил как можно дальше, чтобы гора заслонила его от товарищей, и увлеченно гонялся за серыми горными скорпионами, малоподвижными, но очень ловко карабкающимися по скалам.
Мудрец с ним совершенно не разговаривал, а Боец сам ни о чем не спрашивал. Иногда его даже подмывало сбежать, не явиться однажды вечером в лагерь. Что тогда скажут остальные? Какое будет лицо у Царицы? Наверняка, торжествующее: я так и знала…