Предтеча
Шрифт:
— Прошу тишины, господа! — Максиан поднял руки, дожидаясь, когда шум уляжется. — Как второй советник Его Величества Юстиниана Великодушного, я обязан внести некоторую ясность. Все наверняка слышали о Стальном Пере и преступлениях, совершённых этой, с позволения сказать, организацией. Поскольку никто из сопротивленцев не расхаживает по городу с табличкой «Свободу осквернённым», полиция не может арестовать их без доказательств. Слежка и обыск в этом процессе играют важную роль. И это основная причина, по которой было принято решение
— Как обыск поможет выйти на Перо? Это же полнейшая ерунда! — Фидель возмущённо подскочил. — Да, осенью Гильдия тоже пострадала от рук этих разбойников, но никому из нас не пришло бы в голову врываться в соседний дом, чтобы выискивать серебряные стрелы по пыльным углам. Пусть полиция занимается своим делом, господин принцепс, а не покушается на чужое имущество и свободы граждан. Я честный гражданин, но мне претит сама мысль, что грязные сапоги полицаев станут топтать коридор моего дома. И всё только по прихоти какого-то там параноика.
— Абсолютно солидарен с вами, магистр, — поддержал Клетес. — Даже если забыть на минуту про Перо и представить, что кто-то в своих интересах может кого-то оклеветать, ложно обвинив во взяточничестве или, того хуже, заговоре против правительства, почему бы ему и при обыске не подкинуть что-нибудь эдакое? И как потом доказать, что тебе это не принадлежит и ты вообще впервые видишь этот предмет?
Сенаторы дружно закивали, поддерживая выступающего.
— А если взглянуть на всё с другой стороны, — продолжил он, — сильно уж здесь попахивает попыткой усилить влияние короны. Возможно, Его Величество оскорбляет декоративная роль престола?
— Звучит весьма здраво, — поддакнул Фидель. — Сначала полномочия полиции, затем право на введение и отмену законов, а потом и вовсе роспуск Сената. В Прибрежье первая святыня — это Заветы. А в них чёрным по белому написано и о праве собственности, и о свободе любого, кто зовётся гражданином. Мы представители народа — и наша задача защищать его интересы. Мой ответ королю: нет, нет и нет!
— Категорически против!
— За!
— Против!
— Против!
— А я тоже за. Не вижу в этом ничего плохого. Если ты чист перед законом, тебе не нужно бояться полиции.
Как и полагал Максиан, попытка Юстиниана внедрить эту околесицу как закон была обречена на позорный провал с самого начала.
— Лично мне также нечего скрывать, — через силу произнёс он. — Потому свой голос я отдаю за принятие закона.
— Вы всё равно в меньшинстве, принцепс, — подытожил Фидель. — Так что передайте Его Величеству, что Сенат вынужден ему отказать. Покуда у него не нашлось более весомых причин для таких кардинальных перемен, мы предпочитаем следовать Заветам, как и наши предки.
— Благодарю, сенаторы, — кивнул Максиан. — Vere dictum. Прошение отклонено.
Глава 29
Ни под каким предлогом объект (Сиджилум) не должен быть распечатан или открыт любым иным способом. Вся территория в радиусе пяти километров от объекта считается бессрочно закрытой для посещения и не подлежит заселению или эксплуатации. Нелегальная попытка проникновения на объект карается смертной казнью без права на апелляцию или помилование.
Заветы потомкам, 07.020
Вьюга кружила и подвывала, царапая лицо колючим ветром и залепляя глаза снегом. Небо слилось с землёй в сплошную белую пелену, и после очередного порыва, едва не сбившего Керса с седла, ему подумалось, что они едут по небосводу, а земля там, внизу, и дотянуться до неё уже невозможно. Так они и останутся блуждать проклятыми призраками в бездонной пустоте.
Куда ни глянь — снег и больше ничего. Дальше трёх шагов не видно ни зги. Кони плелись с трудом, утопая в сугробах, бока животных била мелкая дрожь.
Керс оттянул маску, растёр замёрзшие руки и, сложив их лодочкой, принялся дышать на онемевшие пальцы, чтобы хоть как-то их отогреть. От тонких форменных перчаток толку почти никакого.
Бродяга, съёжившись, укутался в плащ до самого носа, напоминая со стороны нахохленного ворона. Рана его заживала медленно, но он держался бодро.
— Далеко ещё? — прокричал ему Керс сквозь завывающий ветер.
— Может, хватит меня доставать? — раздражённо отозвался ординарий. — Час назад ведь то же самое спрашивал. Заладил, тошнотик хренов.
— Вообще-то мы уже должны быть на месте, — проорал Клык на Бродягу, затем повернулся к Керсу. — С чего он такой нервный, по-твоему? С дороги сбились, вот что!
— Отлично! — Керс с досадой потёр онемевший кончик носа и снова натянул маску. — Так и околеть недолго. Всегда, чёрт возьми, мечтал превратиться в сосульку.
— Не знаю, как вы, а я подыхать пока не собираюсь, — Бродяга судорожно потёр плечи. — И ни хрена мы не заблудились, между прочим! Что думаете, не слышу, как вы там шушукаетесь?
Клык демонстративно развёл руками:
— Что-то Исайлума я здесь не вижу! Под снегом, что ли, прячется?
— Да вон он, хватит ныть! — Бродяга указал куда-то перед собой.
Керс принялся всматриваться в белёсую марь, но как ни старался, так и не смог ничего разглядеть. Клык остановил коня и, высунув нос из-под повязки, потянул им воздух:
— А ведь верно! Дымом пахнет.
Пришпорив лошадь, он рванул прямо к ущелью, за ним последовал Бродяга. Конь Керса наотрез отказался переходить на рысь, как бы он ни подстёгивал бедное животное и ни пинал бока. Весь оставшийся путь пришлось созерцать филейные части лошадей своих спутников. Хорошо хоть они не оставляли его далеко позади, стараясь держаться в поле видимости.