Предводитель волков
Шрифт:
Сеньор Жан нанял двух женщин, чтобы они ухаживали за вдовой его слуги. Одна из них читала молитвы, перебирая четки и стоя на коленях у изголовья больной, до того бледной и бескровной, что ее можно было принять за мертвую, если бы ее грудь не приподнималась затрудненным дыханием; вторая молча пряла.
Вдруг больная, которая уже до этого начала дрожать, испуганно закричала, как будто боролась с кошмаром.
В ту же минуту дверь распахнулась и в комнату ворвался человек, голова которого казалась объятой
Он промелькнул стремительно, и могло показаться, что больная бредит, когда, отталкивая от себя что-то невидимое, она кричала:
— Прогоните, прогоните его!
Но обе сиделки тоже успели увидеть этого человека и узнали в нем Тибо; а за стенами дома уже слышался сильный шум и называлось его имя.
Шум приближался к дому Аньелетты; вскоре на пороге появились люди, которые преследовали предводителя волков.
Его видели бродившим около дома Аньелетты, и жители Пресьямона, предупрежденные часовыми, пришли, вооружившись вилами и палками.
Тибо, знал о безнадежном состоянии Аньелетты и не мог устоять перед желанием в последний раз увидеть ее.
Рискуя многим, не считаясь с тем, чем это могло обернуться для него, он пробежал через деревню, надеясь только на быстроту своих ног, распахнул дверь хижины и бросился к умирающей.
Женщины указали крестьянам, в какую дверь вышел Тибо, и они, словно стая гончих, устремилась по его следу, не переставая кричать и угрожать.
Разумеется, Тибо ускользнул от преследования и скрылся в лесу.
Но состояние Аньелетты после испытанного ею страшного потрясения, вызванного приходом Тибо и его прикосновением к ней, сделалось настолько угрожающим, что в ту же ночь пришлось послать за священником.
Было очевидно, что Аньелетте осталось страдать лишь несколько часов.
В полночь пришел священник в сопровождении ризничего, с крестом и мальчиков-певчих со святой водой.
Они встали на колени в ногах постели, священник приблизился к изголовью.
Тогда, казалось, какие-то таинственные силы оживили больную.
Она долго шепотом говорила со священником, и так как все знали, что бедняжке незачем так долго молиться за себя, они поняли, что Аньелетта молилась о ком-то другом.
Но о ком?
Это знали только Бог, священник и она сама.
XXIII
ГОДОВЩИНА
Перестав слышать за своей спиной яростные крики преследовавших его крестьян, Тибо замедлил бег.
Потом, когда лес снова стал безмолвным, Тибо остановился и сел на груду камней.
Он был в таком смятении, что не сразу узнал место, где оказался; лишь увидев на камнях черные пятна,
Случай привел его туда, где несколько месяцев тому назад стояла его хижина.
Башмачник несомненно сравнивал свое грозное настоящее с безмятежным прошлым; крупные слезы, скатываясь по его щекам, падали в пепел у ног.
Тибо слышал, как часы на колокольне Уаньи бьют полночь, вслед за ними пробили часы других церквей.
В этот час священник слушал последние молитвы умирающей Аньелетты.
— О, будь проклят день, когда я пожелал чего-то кроме того, что Господь дал бедному ремесленнику! — воскликнул Тибо. — Будь проклят день, когда черный волк продал мне способность творить зло, потому что причиненное мною зло не только не принесло мне счастья, но навеки разрушило его!
Позади Тибо раздался смех.
Обернувшись, он увидел черного волка, который неслышно приблизился к нему в темноте, как собака приходит к своему хозяину.
Волк был бы невидим, если бы его не освещали метавшие пламя глаза.
Обойдя очаг кругом, он уселся напротив башмачника.
— Метр Тибо чем-то недоволен? — спросил он. — Клянусь рогами Вельзевула! Метр Тибо привередлив!
— Могу ли я быть довольным, если с тех пор, как встретил тебя, знаю лишь тщетные стремления и бесполезные сожаления?
Я хотел богатства — и в отчаянии оттого, что утратил крышу из папоротника, под которой засыпал, не беспокоясь о завтрашнем дне, не обращая внимания на ветер и дождь, хлеставшие по ветвям больших дубов.
Я жаждал почестей — а самые бедные крестьяне, которых я некогда презирал, гонят меня ударами камней.
Я желал любви — но единственная женщина, которая любила меня и которую я люблю, ушла от меня к другому, а теперь умирает, проклиная меня, и вся власть, что ты мне дал, не поможет мне спасти ее!
— Люби себя одного, Тибо!
— Да, смейся.
— Я не смеюсь. Разве до того, как я предстал перед твоими глазами, ты не смотрел алчно на чужое добро?
— И все из-за несчастного оленя, какие сотнями пасутся в этом лесу!
— Ты думал, что хочешь только оленя, Тибо, но желания следуют одно за другим, как ночь идет за днем, а день — за ночью.
Пожелав оленя, ты захотел иметь и серебряное блюдо, на котором должно быть подано его мясо; к серебряному блюду потребовались бы слуги: один принесет мясо, другой разрежет его.
Честолюбие, подобно небесному своду, кажется ограниченным горизонтом, но охватывает всю землю.
Ты пренебрег невинностью Аньелетты ради мельницы вдовы Поле; не получив мельницы, ты захотел дом бальи Маглуара, а дом бальи Маглуара утратил для тебя всякую привлекательность, стоило тебе увидеть замок графа де Мон-Гобера.