Предыдущий часовой пояс
Шрифт:
Он залез на дрезину и пустился в путь.
Прошло некоторое время. Мимо Александра неслась степь.
Вдруг что-то подтолкнуло его посмотреть на часы - 11:59... это сочетание цифр показалось знакомым...
Додумать мысль до конца Александру помешала судорога, будто кто-то подсоединил к его вискам электроды и врубил ток.
3.
Александр открыл глаза и увидел синее, безоблачное небо. Спину колола сухая трава, где-то стрекотал кузнечик. В зените располагалось круглое, будто вырезанное из желтой бумаги солнце. Странно: Александр мог смотреть на небесное светило
Стоп... Все это уже происходило с ним два раза.
Он встал и посмотрел по сторонам: белый валун и линия электропередач были на месте. Александр находился... он непроизвольно повертел рукой, подбирая слово... в Исходной Точке. (Ежесуточные возвращения в одну и ту же ситуацию... где-то он такое видел, в каком-то фильме.)
Надо было подумать - Александр опустился на траву и обхватил голову руками. У него имелось четыре варианта:
Идти в степь куда глаза глядят.
Дойти до железной дороги, но поехать не под уклон, а в гору.
Дойти до железной дороги, и опять поехать под уклон, но на этот раз не останавливаться и попытаться отъехать как можно дальше.
Остаться на месте.
Второй вариант выглядел наиболее интересным.
Ехать на дрезине в гору было заметно труднее, чем под уклон. Пот заливал глаза, с непривычки тянуло руки. Не ощущавшееся до сих пор солнце стало жечь лицо. Слева и справа тянулось бесконечное море колыхавшейся от слабого ветра травы.
Прошло два часа. Александр сделал пятнадцатиминутный привал. Еще полтора часа. Несмотря на то, что рельсы шли здесь по ровному месту, он ощутимо устал и опять собрался было делать привал - но вдруг увидал на горизонте темную точку. Затем еще одну... еще одну... Точки росли и множились, превращаясь в дома, наползали на Александра и обрастали деталями:
окнами, черепичными крышами, балкончиками... Наконец дрезина въехала в город и помчалась по улицам (стук колес гулко резонировал между домами); Александр бросил качать рычаг и сидел, глядя по сторонам. Признаков жизни вокруг видно не было: ни людей, ни машин, ни даже мусора на тротуарах.
Разглядывая пейзаж справа и слева от железной дороги, Александр почти не смотрел вперед. А когда посмотрел - было уже поздно: дрезина со всего маху врезалась в насыпь, перегораживавшую рельсы. Инерция сорвала Александра с сиденья и швырнула в расположенную позади насыпи кирпичную стену.
Когда он очнулся, было уже темно (часы его оказались разбиты, так что точного времени он не знал). Он попытался встать, однако ноги не действовали: наверное, у него был поврежден позвоночник. Он попытался ползти, не обращая внимания на боль, но та оказалась сильнее, и он замер на месте.
"Странно...
– отстраненно подумал Александр.
– Я не могу испытывать эмоции, но все же ощущаю боль".
Большую часть ночи он провел в полусне, иногда просыпаясь от собственных стонов. Наконец наступил день. Спать Александр не мог, но и бодрствовать сил у него не было; он впал в мутное, тяжелое забытье. В голове кружилась одна и та же фраза: "Чем боль отличается от других эмоций?... Чем боль отличается от других эмоций?..."
Тут Александра пронизала судорога, будто кто-то подсоединил к его вискам электроды и врубил ток.
4.
Александр открыл глаза и увидел синее, безоблачное небо. Спину колола сухая трава, где-то стрекотал кузнечик. В зените располагалось круглое, будто вырезанное из желтой бумаги солнце. Странно: Александр мог смотреть на небесное светило широко раскрытыми глазами, не прищуриваясь.
Несколько секунд он по инерции ощущал боль... затем сел, ощупывая тело: он был цел и невредим. Вспомнилось: "Чем боль отличается от других эмоций?..." Какая чушь... боль - не эмоция. Эмоции суть электрические процессы в мозгу, а боль - электрические же процессы в нервных окончаниях.
С минуту Александр перебирал события минувших суток, потом встал и зашагал к линии электропередач.
Он остановил дрезину, не доехав метра до злополучной насыпи, спрыгнул на землю и осмотрелся: он стоял в центре круглой площади, на перекрестке нескольких дорог. Слева от него, на высоком постаменте зеленый от времени бронзовый всадник рубил зеленую бронзовую гидру зеленым бронзовым мечом. Ни машин, ни людей видно не было. Из висящего на столбе репродуктора неслась лишенная эмоциональной окраски, стерильная музыка.
И что теперь?...
Внимание Александра привлекло небольшое здание с красной вывеской (надпись была на неизвестном ему языке). Он подошел ко входу и толкнул дверь. Перегороженное барьером помещение было пусто, вдоль стен раполагались столы с ручками на веревочках... похоже на почту. На стене, позади барьера висела карта в меркаторской проекции - два полушария, разделенные на разноцветные сектора. Александр подошел поближе - сектора были помечены цифрами от -11 до +12; в нулевом секторе, недалеко от границы с первым красовались жирная точка. "А-а... это часовые пояса, догадался Александр.
– А точка - это, где я нахожусь". Континентов и океанов на карте показано не было.
Он покинул почту и вошел в расположенный рядом бар. Там играла громкая музыка; под потолком вращался, разбрасывая зайчики, зеркальный шар.
Александр обошел стойку, взял стакан, налил коньяку, вернулся в зал и сел возле стойки. Может, заплатить?... Он похлопал себя по карманам, но бумажника не обнаружил.
Несколько минут он, попивая коньяк, размышлял. Потом поставил пустой стакан на стойку и вышел из бара.
Следующие шесть часов Александр провел, методически осматривая здание за зданием: магазины, рестораны, театры, адвокатские конторы, бюро по продаже недвижимости, баню, стадион, а также заведение, более всего напоминавшее публичный дом. Людей он не обнаружил нигде... впрочем, в жилые дома он пока не зааглядывал.
Начинало темнеть. На улицах зажглись фонари. На небе зажглись звезды.
Он вышел из очередного магазина и остановился в раздумье: нужно было менять тактику. Неподалеку маячил высокий дом с балконами - наверное, жилой.