Преисподняя. Адская бездна
Шрифт:
— Что вы там видели?
— Пирамиды, статуи и кости, — сказал раненый. — А еще золото. Оно везде. — В этом можно не сомневаться. Его рубаха вздулась от награбленного добра.
— Какие кости?
— Скелеты, прикованные к полу. Рабы в золотых цепях! Все кости и черепа разбросаны у подножия гигантской статуи. Это человек с головой быка, облицованный золотом Минотавр.
— А дети?
— Дети? — переспросил раненый.
Ребекка посмотрела на него. Симпатия к этому человеку не уменьшилась, но к ней
— Мне нужен врач.
— Врача нет, — сказала Ребекка. — Его послали охранять базовый лагерь. Лагеря тоже нет. Врач мертв.
— Тогда лекарства, — настаивал раненый. — Пенициллин. И сульфамидный порошок. И набор для зашивания ран. И что-нибудь обезболивающее.
— Я поговорю с капитаном.
— А еще мне нужна винтовка. — Он вытащил золотую чашу и протянул Ребекке. — Вот. Для капитана. Или оставьте себе.
— Отдыхайте.
Он почувствовал ее отвращение.
— Не ставьте на мне крест, Ребекка. Я ведь дошел сюда.
Она подошла к двум другим. Никто не видел детей. С виноватыми лицами они просили еду и оружие.
— Вам ведь пригодится каждый, кто может спустить курок, — сказал один из них.
Хантер недовольно фыркнул, когда она передала ему просьбу спасшихся. Потом перечислил оставшиеся лекарства и продукты. Еды хватит на два дня. Патронов по десять обойм на каждого. Три ракеты с зарядом белого фосфора.
— То, что у нас осталось, принадлежит моим людям, а не идиотам вроде этих. Они хотели приключений. Они их получили.
Ребекка протянула золотую чашу.
— Он умрет без лекарств.
— Эти придурки, похоже, убили нас, Ребекка.
— Я думала, вы пришли защищать их.
— А я думал, они пришли искать детей. Нашли?
— И все-таки?
Хантер оттолкнул чашу.
— Возьмите лекарства. И я выдам каждому винтовку. От нас еще что-нибудь нужно?
Она смотрела на Хантера, и ей хотелось дотронуться до его руки или плеча, перекинуть мост через разделяющую их пропасть. Она нужна ему не меньше, чем он ей, но сказать это — значит оскорбить его. Поэтому Ребекка просто покачала головой, и каждый занялся своим делом.
У осады крепости несколько стадий. Это Ребекка знала на примере Аламо. Закрепившись в оплавленной цитадели, люди будут надеяться, молиться и ждать. Когда помощь не придет, их охватит отчаяние. Затем они примирятся с Богом, посчитают патроны и будут сражаться до последнего человека.
Но в каждой бойне есть выживший — по крайней мере, в Аламо был. И если кому-то суждено вырваться из этой переделки, то именно Ребекке. Сэм близко. Она не остановится ни перед чем, чтобы найти дочь. Все очень просто.
Взобравшись на уступ, Ребекка снова направила бинокль на остров. Никакого движения. Потом заметила инфракрасную точку высоко в воздухе и сосредоточилась на ней. Человек, вскарабкавшийся на вершину пирамиды, до сих пор сидел там. Ребекка совсем забыла о нем.
Одинокий страж тронул ее. Вдохновил. Его трюк удался, по крайней мере пока. Он прячется на самом виду, в гуще врагов. Возможно, хейдлы совсем не супермены. Возможно, их сила имеет предел. Возможно, она тоже научится быть невидимой.
Внизу вода в болоте плескалась о каменный берег. Хор лягушек затянул свою песню. Ребекка вспомнила слова Клеменса, что в преисподней возможен покой, но нужно пройти через ад, чтобы обрести его.
Крики начались несколько часов спустя. Они отражались от поверхности воды, словно пущенная сильной рукой галька, такие тихие, что кваканье лягушек практически заглушало их. После резни, устроенной хейдлами на острове и на мосту, Ребекка даже не подумала о пленниках. Хантер бросил в болото камень, и лягушки умолкли. Ради поддержания боевого духа лучше бы они продолжали свой концерт.
Ребекка никогда не слышала, чтобы так кричали от боли. Тональность звуков менялась, как при настройке музыкальных инструментов.
— Что они делают с этими людьми? — спросил кто-то.
— Развлекаются.
— Возвращайтесь на свои посты, — приказал Хантер.
Но куда бы они ни пошли, едва слышные крики преследовали их. Словно комариный писк.
Крабы не давали спать.
На третий день осады они услышали негромкий стук, как будто в окно барабанят капли дождя.
— Наполнитель для кошачьего туалета, — засмеялся пулеметчик. — Они бросают в нас кошачий наполнитель.
Он зачерпнул горсть хрупких комочков и просеял сквозь пальцы.
Через несколько часов у пулеметчика начался кашель.
Подобно ночным насекомым, часовые следили за обстановкой, прильнув к инфракрасным приборам видения и снайперским прицелам. Одна группа сканировала местность радаром. Химические осветительные патроны окрашивали помещения крепости в зеленые и оранжевые тона.
В искусственных сумерках вовсю разыгрывалось воображение. Они видели то, чего не существовало, и не замечали реальных вещей. Их преследовали призраки и вампиры, на поверку оказывавшиеся скалами или клочками тумана. Кто-то взорвал противопехотную мину, уничтожив ни в чем не повинную статую.
— Хиггинс, ты убил садового гнома, идиот.
Легче поверить, что им нечего бояться, кроме самого страха.
Странная осада, почти воображаемая. Они были окружены, но не ордами варваров с катапультами, а разнообразными оттенками тьмы и тишины. Лягушками, тенями и средневековыми демонами. Ощущение, что вокруг никого нет, было таким сильным, что один из «киногероев», желая реабилитировать себя, вызвался сходить в разведку.