Преисподняя
Шрифт:
— Она сказала, что втюрилась в тебя по уши и хочет со мной разойтись. Где ты её прячешь?
— Понятия не имею, где она. Если позвонит, скажу, чтобы ехала домой.
На какое-то время вопрос закрылся, но через несколько дней снова раздался звонок. Это была Мотоко.
— Я жила у подруги, — сообщила она. — Дайсабуро докопался, где я, и увёз с собой. — Мотоко больше не называла его мужем.
— Где ты сейчас?
— Дома. Сижу, как в тюрьме. Я люблю тебя по-прежнему, говорю ему: «Давай разойдёмся», а он: «Развода не дам!»
В тот день Такэси направлялся в банк на служебном автомобиле. Через несколько минут после того как водитель выехал на скоростную трассу, он увидел сзади самосвал, который мчался в крайнем ряду, стремительно нагоняя их. Такэси успел сказать водителю, чтобы он был осторожнее, и в тот же миг самосвал врезался в их машину и, смяв её, прижал к дорожному ограждению.
Такэси должен был умереть мгновенно, но вдруг обнаружил, что стоит без костылей прямо на месте аварии и наблюдает за происходящим. Его водитель серьёзно пострадал, но остался жив, и «Скорая помощь» помчала его в больницу. Такэси смотрел на своё изувеченное тело, лежащее на носилках. Конечно, в такой аварии смерть наступила мгновенно, рассеянно размышлял он, будто это его совершенно не касалось. Полиция допрашивала водителя грузовика, очень похожего на Дайсабуро, Такэси этот человек был совершенно безразличен. Теперь его наверняка арестуют за убийство, только и подумал он. Решив, что больше ему здесь делать нечего, Такэси легко спрыгнул с восьмиметровой высоты хайвея.
Считается, что смерть от руки убийцы — не самый удачный вариант перехода в мир иной. А какой вариант лучше? Какой смысл сожалеть по поводу кончины — пусть даже нелепой, если со смертью обрываются все нити, связывающие человека с реальной жизнью? У Такэси осталось только два ощущения — удивление от того, как стремительно и гладко произошёл переход из одного состояния в другое, и радость от обладания бессмертным телом, больше не нуждавшимся в костылях. Хотя и эти ощущения тут же рассеялись словно туман.
Наверное, из-за того что ему на роду было написано умереть от холода, Сасаки было интересно, что это за штука такая — инферно. Почему встречаются люди, которые, как ни странно, не прочь оказаться в этом самом месте? И дело не в том, что они натворили что-то такое, за что их полагается сжечь заживо. Преисподняя похожа на реальный мир, и «огнедышащий ад» вполне может оказаться не таким уж жутким местом. Может, там всего лишь навязывают тёплое пиво. Если так, Сасаки, принявший смерть от холода, хотел бы взглянуть на такую Преисподнюю.
Сасаки шёл по улице и увидел у тротуара такси. Интересно, куда можно доехать на такси в аду?
— Прокатиться не желаете? — окликнул его через опущенное стекло довольно упитанный водитель средних лет.
— А куда поедем?
— Да так. Просто прокатимся. Надо отметить — виды каждый раз меняются. Думаю, это от пассажиров зависит. Забавно, правда?
Сасаки уселся на заднее сиденье. Что-то ему подсказывало, что водитель погиб в аварии. Интересно, как он здесь оказался?
— Вы в реальном мире тоже были таксистом? — спросил Сасаки, как только они отъехали. — Что там с вами случилось?
— Все об этом спрашивают, — рассмеялся таксист. — История идиотская, но расскажу, раз спросили.
Таксист оказался разговорчивым, и Сасаки решил послушать.
— Так вот. Села ко мне в машину худосочная дамочка в кимоно. Жарища была на улице, я вам доложу! Лето. Посмотрите на меня. Наверное, понятно, как я чувствую себя в жару. Кондиционер работал на полную. Дамочка и говорит: «Водитель! Я не переношу кондиционеров. Не могли бы вы выключить?» Ну есть такие люди. Что делать? Выключил. Едем дальше. Скоро в машине стало как в бане. Попробовал окно открыть. Она мне: «Закройте, пожалуйста». Скоро у меня пот потёк в глаза, да так, что ничего не видно. Не хватало ещё в кого-нибудь врезаться! Я прижался к тротуару, остановился. «Извините, уважаемая! Но я истекаю потом, не вижу дороги. Не хочу, чтобы с нами авария случилась. Может, вы выйдите и поймаете другую машину?» «Что вы? — отвечает. — Где же я тут машину поймаю! Давайте ещё немного проедем». Что делать? Поехали дальше. Перед самым перекрёстком глаза так защипало, что я зажмурился. Говорю: «Прошу прощения, не видите ли вы, какой светофор горит — красный или зелёный?» Она засуетилась, заёрзала: «Что? Светофор? Э-э… у-у… Красный. Нет, зелёный». Ну, я её послушал, выехал на перекрёсток, и тут ба-бам!!! Нам в бочину врезается самосвал и сминает в лепёшку. Мы с дамочкой, понятное дело, всмятку. Сразу дух вон.
— А как вы сюда попали? Почему? А пассажирка ваша тоже здесь?
— Не видал. Может, её ещё куда определили.
Кто же решает, кого отправлять в Преисподнюю, а кого нет? Не может же такое дело быть отдано на волю случая? Этот вопрос будет волновать Сасаки ещё не раз.
Хотя Юдзо и уверял Такэси, что не собирается в тот ресторан, он всё-таки туда пошёл. Один. Решил проверить, всё ли там так, как было во сне, но идти вместе с Такэси не хотелось. Да, Юдзо помнил это место. Он вошёл и сел за тот самый столик. Пока озирался, стараясь побороть чувство стыда, которое он испытывал за прошлый визит сюда, появился тот самый благопристойный бесстрастный официант.
— Ты меня помнишь? — спросил Юдзо.
Официант пристально посмотрел на него и еле заметно улыбнулся.
— Маленький бродяга… Это вы?
— Это был голодный дух. Не пацан, а голодный дух.
— Понимаю. — Официант низко наклонил голову. — И вы не очень стыдитесь за…
— Нет. Поэтому я снова здесь.
— Тогда добро пожаловать.
Казалось, официант говорил искренне, но раскрывать перед ним душу Юдзо не собирался.
— Нет, правда. Мы очень рады, что вы нас снова посетили, — повторил официант.
— Те двое часто здесь бывают?
— Ну как сказать… — замялся официант. — Тут со временем как-то не очень понятно. Думаю, вы уже сами заметили. — И торопливо добавил: — Я знаю, вы сюда слишком рано перебрались.
Видимо, он имел в виду, что Юдзо умер совсем молодым. Юдзо догадывался, что Такэси на самом деле гораздо старше, чем кажется. То есть его вечное тело должно быть старше, но в зависимости от собеседника, от того, кто находится рядом в тот или иной момент, оно может как-то трансформироваться. А возможно, только в глазах Юдзо было так. Вечное тело самого Юдзо, похоже, имело одну-единственную форму. «Раз так, — думал он, — братва, очутившись здесь, сразу меня узнает. Где сейчас Датэ и Хаттори? Эти двое, когда умрут, точно попадут сюда, а раз их нет — значит, ещё не убили. Эх! Братаны всё-таки. Через столько вместе прошли».
На открытии сезона в Кабуки-дза Кондзо Итикава перед самым выходом на «дорогу цветов» [15] заблудился в цокольном этаже собственного театра. По проходу, устроенному под самой «дорогой цветов», он должен был добраться до лестницы, где за шторой находилась гримёрная, — там ему предстояло дожидаться своего выхода, но по чьей-то указке на пути навалили плетёные ширмы и прочий реквизит. Кроме того, в подвале теперь располагались аппаратные с системами электрообеспечения и кондиционирования воздуха, чего в прежние времена, разумеется, не было. Между аппаратными сложили декорации, пробираясь через которые Кондзо сбился с пути. И не мудрено — пространство под сценой превратилось в настоящий лабиринт.
15
В театре кабуки — помост, идущий от сцены в глубь зрительного зала. Служит дополнительной площадкой, которая используется для выхода и ухода актёров и для исполнения наиболее значительных сцен.