Прекрасна и очень опасна
Шрифт:
Все-таки у нее забавная манера говорить – такая обстоятельная. Как будто в неторопливом нанизывании слов она обретает спокойствие и уверенность. Как будто убеждена – звук ее голоса должен действовать умиротворяюще.
Между прочим, так оно и есть. Ярославу ни с того ни с сего стало удивительно спокойно. Наверняка она и злых собак вот так же приветливо, неторопливо пытается уговорить, чтобы не кусались!
А ему-то что бы такого ей сказать, чтобы не выглядеть совсем уж чурбаном? Да, кстати…
– А как вас зовут? Вы кто?
– Лидия Погодина меня зовут. Я пишу сценарии «Деревеньки» – ну, той передачи, в которой снимаются Лола и Иван с Валентином. Те ребята, которых вы… – Она проглотила слова вместе с кофе.
Так, все. Краткое спокойствие было разрушено. Ярослав напрягся так, словно сзади, за спиной, оказался кто-то невидимый, незнакомый, молчаливый, чьих намерений он не знал, не понимал – только ощущал опасность, исходящую от незнакомца. Так у него было однажды в жизни – еще давно, еще там, в Талкане, в Амурской области, – он тогда чудом остался жив, а потому это ощущение навсегда осталось предвестием каких-то очень больших неприятностей.
Да уж, наверняка эта сероглазая «школьница» пришла к нему не для того, чтобы рассуждать, когда девушки кладут кофе в сахар, а когда – нет! В смысле, сахар в кофе.
Да какая разница, ко всем чертям?!
Она вмиг почувствовала вспышку его раздражения и тоже напряглась. Отставила чашку, сложила руки на груди: закрылась.
– В общем, так. Пора переходить к делу, как мне кажется.
Ярослав кивнул, глядя исподлобья.
– Лола у меня, вы о ней не беспокойтесь. Мы когда убежали из студии от вас, сразу поехали ко мне. Там у Лолы началась истерика, и, пока я ее успокаивала, она мне все рассказала, как и что у вас вышло.
– Все рассказала? – переспросил Ярослав. – Неужели все?!
– Ну да, – чуть растерянно кивнула Лидия Погодина. – Рассказала, что вы собирались пожениться, что она уже переехала к вам, но вам не нравилось, что она так часто задерживается на студии, на съемках, вы были уверены, будто здесь что-то не так, очень ревновали ее, а когда она прошлой ночью не пришла ночевать, потому что попала в компанию, которая собралась у Ивана и Валентина, вы жутко приревновали, потеряли голову и отправились… ну…
Она замялась и пожала плечами, словно не желая или опасаясь называть своими именами все, что видела в той квартирке на улице Полтавской.
Ярослав смотрел на нее, вот только что не вытаращив глаза. То, о чем она говорила, в принципе, смахивало на правду и в то же время было невероятно далеко от нее. Да уж, Лола здорово умела морочить людям голову и переводить стрелки! С другой стороны, ты что, Ярослав Башилов, хотел, чтобы она направо и налево рассказала, как спровоцировала тебя на убийство? Как ты ждал ее всю ночь, то шалея от ревности, то с ума сходя от беспокойства и не представляя, что делать, где ее искать? Как она притащилась наутро: от шубки оторваны пуговицы, помада размазана по лицу, брюки разорваны – и сказала, что ее изнасиловали два актера? Затащили к себе будто бы по делу: надо, мол, завтрашнюю сцену прогнать, а там набросились на нее и по очереди…
У него сердце остановилось, когда Лола сказала, кто эти парни. Конечно, он не раз видел их в «Деревеньке». Валька, смазливый, как девчонка, невысокий, но весь точеный, изящный, весьма удачно изображал всяких мелких бесов, соблазнителей томных вдовушек и глупых девок. А Ванька Швец – это был ее постоянный партнер в «Деревеньке», Ярославу тошно становилось, когда он видел его рядом с Лолой на экране. Глаз у Ивана горел так, что невозможно было поверить, что это лишь ради съемок. А впрочем, Ярослав всегда считал – может, по глупости? – что актеры изображают именно то, что чувствуют, и, значит, между Иваном и Лолой правда что-то есть, не может не быть! Теперь его подозрения получили страшное подтверждение. И он ни на минуту не усомнился в том, что она говорит правду. Эти безумные глаза, эти слезы… она так рыдала! Она сказала, где именно это происходило, что они с ней делали.
Ох, артистка! Вот именно – Ярослав забыл, что перед ним артистка. Сам по-дурацки правдивый, он с трудом распознавал ложь и терялся, когда сталкивался с наглым, вопиющим враньем. Просто он не мог поверить, что возможно выдумать такое. Потому и поверил Лоле безоговорочно.
До утра успокаивал ее, а потом, когда она уснула, достал из тумбочки «вальтер» и поехал туда, на Полтавскую. Странно, должно быть, но ни Лола, ни он сам даже словом не обмолвились о том, чтобы пойти в милицию и заявить об изнасиловании. Ее позиция была объяснима: Ярослав понимал этот стыд, боязнь позора, огласки… Ну а он просто привык в жизни рассчитывать только на себя. Так отец приучил, так жизнь приучила – в разоренном, заброшенном Талкане. Он сам за отца отомстил его убийце, он сам вывернулся из той темной истории и бесследно исчез с Дальнего Востока. Все и всегда он делал сам. И за свою девушку решил отомстить тоже сам.
Открыл ему Иван – открыл, не спрашивая, устало позевывая. Наверное, ждал кого-нибудь знакомого, ну да появился не тот! Ярослав дважды выстрелил ему в грудь, потом продырявил спину того, другого, который пытался убежать. Потом кто-то начал открывать дверь, вошел в квартиру, и Ярослав скрылся в соседней комнате. Надеялся, что человек испугается и убежит, и тогда он успеет добить поганцев.
На то, что он уложил их первыми выстрелами насмерть, надежды не было никакой. И не потому, что Ярослав плохо стрелял: прожив большую часть жизни в дальневосточной тайге, невозможно не научиться стрелять! Но пистолет – в том-то и штука! – у него был не настоящий, боевой, а пневматический. Хороший, отличный, немецкого производства «вальтер», полное подобие настоящего. Разница одна: он стрелял с помощью газового баллончика, оттого звук выстрела был гораздо глуше, чем если бабахать из настоящего «вальтера». Кроме того, для него нужны были не пули, а металлические шарики. Латунные или медные.
И что? Вполне убойное оружие, когда стреляешь в упор. Если угодишь в глаз или в ухо – считай, все, смерть верная. В другие места попадешь – тут уж какое у тебя счастье будет. Именно в ухо намеревался стрелять Ярослав, чтобы добить свои жертвы. Латунный шарик в мозгу – это штука, не совместимая с жизнью! Сначала он хотел прострелить им их поганые причиндалы, чтоб не поганили больше девушек. А по-том пристрелить. И он пристрелил бы их, точно! Ес – ли бы не эта барышня с косичкой… если бы не Лида Погодина.
Когда она повалилась в обмороке на пол, его словно вытолкнуло из им самим учиненного кошмара. Он сразу ушел; даже мелькнула мысль вызвать «Скорую» к подстреленным. Ну да, это из серии анекдотов про Тараса Бульбу: чем я тебя породил, тем и убью. Только наоборот! Конечно, звонить он не стал – ушел. Поспешил домой, чтобы сообщить Лоле: ее обидчики наказаны. А ее там не оказалось. Она ушла. Позвонил ей домой – мать предположила, что у нее может быть утренняя репетиция в театре. Вечером запись «Деревеньки» и утром – репетиция в театре. Ярослав набрал номер ТЮЗа: точно, подтвердили на вахте, сейчас идет прогон детского новогоднего утренника, Лола Мартынова занята на репетиции. И вот в эту минуту и появилось у Ярослава ощущение, что здесь что-то не так… Как бы плохо ни знал он женщин, но все же представить, что жертва насилия рано поутру бежит на репетицию, чтобы изображать Снегурочку, – на это не хватило бы даже самой смелой фантазии.