Шрифт:
Это случилось давно, еще за четыре династии до славных лет Великого Нашествия. Среди зеленых долин Редколесья, на самой границе со страной Говорящих Болот, на очень красивом и в то же время неприступном холме возвышался трехбашенный замок. В том замке жили знаменитый, некогда непобедимый лэйн и его жена, в былые времена первая красавица в округе. Супруги не держали слуг, так как из дальних походов отважный лэйн не привез ничего, кроме славы, подагры и долгов. Обычно – за исключением Поминовения, Трех Страждущих и дня св. Микла – хозяин замка ел похлебку из бобов, приготовленную его супругой и госпожой, а в праздники к бобам подавалась кружка доброго шипучего с перцем. Дни обычно проходили
Госпожа откладывала в сторону вязание, вздыхала и вопросительно смотрела на супруга. Тот в свою очередь тоже вздыхал, убирал с колен начищенные латы, вставал, садился ближе и обнимал жену за плечи. Они сидели рядом, смотрели на поблекший гобелен, подаренный им к свадьбе, и молчали. Однако молчание обычно длилось недолго. Лишь только начинала мигать догоравшая свеча, лишь только пробегали по гобелену первые неверные тени, как супруги – она, а за нею и он – начинали говорить, вспоминать, представлять былую молодость. И вновь, уже в который раз, под сводами залы для приемов звучала история любви отважного лэйна к прекрасной даме и о кознях маркграфини Уи, о кровопролитной битве с восьмиглавым драконом и об ужасном шторме, отколовшем и унесшем в море едва ли не треть королевства.
Воспоминания, как видите, были героические, увлекательные и благополучные. Супругам становилось хорошо и покойно. Им даже казалось, будто они снова молоды и красивы, и что впереди их ждет только счастье и ничего кроме счастья. Правда, хозяин замка, наверное в силу своего более практичного ума, нет-нет да и задумывался о настоящем, и тогда он замечал, что супруга его… Нет, супруга его хороша как и прежде, она величава, а серебро ее седых волос еще сильнее оттеняет ее большие черные глаза. Она любит его, и он счастлив, жизнь течет размеренно и праведно. Вот только хорошо ли это? Всё ли он успел, достаточно ли подвигов он совершил? Прохожий пилигрим рассказывал, что за Большой Рекой объявился какой-то дотоле невиданный зверь. Днем этот зверь отсыпается в скалах, а ночью бродит по полям, топчет посевы и, случается, входит в селенья. Люди при виде его падают замертво. Округа сильно опустела. А еще говорят… И еще… Но что с того?! Пройдет еще совсем немного лет, и вот тогда уже наверняка не будет никакого смысла чистить латы и готовиться к сражениям. Увы!
Подобные грустные мысли ни для кого не проходят бесследно. Так есть, так будет, так было и в нашей истории. Однажды, стоя у окна, славный лэйн увидел на дороге, пролегавшей неподалеку от замка, богато разодетую кавалькаду кавалеров и дам, спешивших на славный весенний турнир. О, турнир! О, сколько громких, оглушительно громких побед было им там некогда одержано – не счесть! Отважный лэйн с мягкой грустью вспомнил, как вначале он сбил шлем, а после вышиб из седла Гью Молчаливого, и как поверженный Гью пытался превратить его в камень, а он схватил противника за волосы, лишил его чародейства, развеял по ветру, и как потом…
А что потом?! Потом было венчание, застолье, заботы о поместье, дети, которые, кстати, давно уже не кажутся в родные стены.
Устало вздохнув, отважный лэйн еще раз глянул на дорогу…
И хотя с годами глаза его несколько утратили былую зоркость, однако, тем не менее, в той спешащей на турнир кавалькаде он не мог не заметить белокурую красавицу в небесно-голубом одеянии. Одеяние это было настолько ярким, что по сравнению с ним вмиг поблекли и забылись покойные вечера у камина, а бобовая похлебка показалась далеко не самым изысканным блюдом на свете. Вот так-то вот! Сияло солнце, пели птицы, рука тянулась к мечу, нога искала стремя, а в ушах уже слышались победные фанфары, топот боевого коня и гром рукоплесканий. Двадцать шесть походов, восемь ран, пять заточений в подземелье – все это сразу ему вспомнилось. Да, он четырежды тонул и один раз горел, не раз его хотели отравить, он пережил троих оруженосцев, присягал четырем королям – и для чего? Чтобы теперь сидеть в своей норе как крот и покорно, безропотно ждать, когда безносая придет за ним? Отважный лэйн подошел к погасшему камину и, сложив руки на груди, задумался.
– Что с тобой? – спросила госпожа.
Он не ответил. Да и что он мог сказать? Пятнадцать лет тому назад он обещал, что больше никогда, ни при каких условиях… А она плакала, целуя ему руки, и шептала:
– Лекарь обещал… ты будешь жить. Мальчики очень волнуются.
Мальчики! Лэйн усмехнулся. Теперь они уже мужчины, им не до старого отца. Старший в дальнем походе, а младший, говорят, на севере. Воюет против короля. Что ж, может, он и прав…
– Ты что, собрался на турнир? – уже напрямую спросила госпожа.
Лэйн снова промолчал. Он даже не обернулся. У нее красивые и добрые глаза, он не сможет им лгать. Тогда она, легко ступая, подошла к нему и после долгого молчания сказала:
– Поцелуй меня.
Но он по-прежнему боялся ее глаз, а посему, поспешно опустившись на одно колено, взял ее руку и хотел было припасть к ней губами…
– Не смей! – вскричала госпожа и, отшатнувшись от него, ушла, не обернувшись.
Когда он подошел к ее опочивальне, дверь была закрыта. Он звал, потом даже стучал, но госпожа не откликалась. Он с сожалением вздохнул, еще немного постоял, пожал плечами и ушел.
До полудня отважный лэйн расхаживал по крепостной стене и напряженно думал. А затем, скормив Гордому последнюю меру овса и выпив последнюю кружку шипучего с перцем, он опоясался мечом, вскочил в седло и отправился в путь. Будь что будет!
Хозяин уехал, а покинутая хозяйка еще долго стояла в распахнутых настежь воротах и из-под руки смотрела на давно уже опустевшую дорогу. Должно быть ветер гнал к замку едкую пыль, потому что госпожа то и дело подносила к глазам кружевной с вензелями платок.
Что, дорожная пыль? Вот и славно! И вообще, какой чудесный день! Копыта отбивали дробный марш, сверкали латы, перья райской птицы величаво трепетали над высоким шлемом. И, главное – о, чудо! – сквозь узкие щели забрала мир виделся куда полнее и прекрасней, нежели с вершины башни. Вот ровный и просторный луг: здесь можно выстроить отряд в две сотни воинов и встретить неприятеля, ударить по нему, прижать к холму, разбить, а после гнать, рубить, брать пленных и кричать «Да здравствует Поминовение!» А здесь, в лесу, в непроходимых зарослях боярышника он бы устроил засаду и, подпустив врагов на верный выстрел, махнул рукой – и стрелы, пробивая панцири… Ну, да, вот это дело! А после прямо здесь, возле реки, можно стать лагерем, разжечь костры и пировать. А рано поутру построиться в походную колонну и двинуться на город, с которого нетрудно взять богатый выкуп. Богатый – это хорошо!
И вообще, тогда все было хорошо. Солнце стояло в зените, пыльная дорога упиралась в горизонт, а на душе было легко и радостно. Еще немного, улыбаясь, думал лэйн, и он на турнире. Взыграют фанфары, захлопают зрители, а кони, грызя удила, понесут всадников кого к победам, а кого к смертельным ранам. Лязг, рукоплескания, грохот, фанфары, стоны раненых, возгласы дам. Что может быть прекрасней?! Ничего!
У самых городских ворот он вновь увидел белокурую красавицу. Полулежа в портшезе, она с любезною улыбкой вела беседу с неким юным кавалером, ехавшим по левую руку от нее. Поравнявшись с дамой, отважный лэйн приподнял забрало, учтиво поклонился и представился. И… О! Красавица и кавалер не обратили на него никакого внимания, а, как ни в чем ни бывало, продолжали беседовать между собой! Лэйн…