Прекрасная начальница

Лорен Кристина

– И как прошел остаток дня? – спросил я свою жену.

Когда она сделала глубокий вдох, я поудобнее утроился на кровати и погрузился в детальное описание ее собеседования: какие вопросы задавали, как потом она познакомилась с остальными преподавателями, а затем поужинала с главой факультета в маленьком, но, похоже, замечательном ресторане в Сан-Франциско.

Ханна рассказывала, что они ели, о чем сплетничали, а так же поведала о неожиданных встречах, которые произошли в течение дня и были нередкими в научных кругах. Что сказать? Мир тесен.

Все

то время, пока она бурно делилась впечатлениями, я слушал и пытался представить, что нахожусь рядом.

Пытался представить, как мы живем там.

Я вырос на Тихоокеанском Северо-Западе [район на северо-западе США] и мог предположить, что мы переедем в район залива Сан-Франциско. Однако, не был уверен, что хотел переехать в Калифорнию. Мне нравилась нью-йоркская смена сезонов и расположение частей города. И не хотелось повсюду добираться на машине.

На самом деле, до сегодняшнего дня я и не думал, что так сильно не хочу покидать Восточное побережье.

Вот блядь.

– Но… не знаю, – продолжила Ханна, вырывая меня из собственных мыслей. – Я не могу нас здесь представить, – она замолчала, и я на секунду задумался, не озвучил ли свои мысли вслух. – Особенно тебя, – добавила она.

Я сглотнул, пытаясь подобрать правильные слова – чтобы не согласиться с ней слишком быстро, тем самым заставив ее почувствовать, словно ей уже нельзя выбрать университет в Калифорнии. Я был абсолютно честен, когда сказал, что последую за ней куда угодно, но по большей части все же понадеялся, что не придется уезжать в Калифорнию.

– Правда? – не решаясь прямо ответить, спросил я.

– Ага, – подтвердила Ханна, и по звукам показалось, будто она перевернулась на спину. – Тебе нужен большой город. Крупнее Беркли.

– У тебя все еще есть огромный выбор городов, – напомнил я ей.

– Знаю.

– Так значит, Беркли вычеркиваем? – осторожно поинтересовался я.

Она вздохнула и наконец прошептала:

– Да. Думаю, так. Мне тут нравится, но недостаточно.

Мы замолчали, и, услышав звук ее тихого дыхания, я тут же почувствовал сонливость. Время от времени именно так и засыпал, понимая, насколько стал зависим от ее присутствия рядом.

– Я так сильно люблю тебя, – пробормотала Ханна.

– И я тебя, – ответил ей. – Возвращайся скорее домой.

Так мы оба и уснули, даже не повесив трубки.

***

Тайком отменив заказанное Ханной такси, в аэропорт я приехал сам. На радостях решил взять старенький субару и направился в Международный аэропорт Джона Кеннеди.

На самом деле, эта дурацкая затея – с пробками и забитой машинами парковкой аэропорта – еще сильнее укрепила мое нежелание

каждый день сидеть за рулем.

Но когда она спускалась по эскалатору – уставшая и с милым беспорядком на голове – я подумал: «Да ну нахуй, я бы объехал любые пробки, лишь бы увидеть ее». Удивившись мне, она сразу же понеслась навстречу. Вся такая теплая, родная и охрененно вкусно пахнущая.

– Что ты здесь делаешь? – тихо пробормотала Ханна, уткнувшись мне в пиджак.

– Решил тебя украсть.

– Домой?

Покачал головой.

– Мы поедем за город на выходные.

Отстранившись, она взглянула на меня и спросила:

– Зачем?

Схватив сумку Ханны, я повел ее к выходу.

– Когда мы повесили трубки – уже утром, – со смешком добавил я, – я не мог перестать думать о том, что хочу поскорее увидеть тебя дома. Чтобы мы могли поговорить, расслабиться и вернуться к нормальной жизни. Это оказалось так странно и нервозно, что я понял… скоро наша жизнь изменится. И мне нужно, чтобы ты знала: мы можем поговорить обо всем не только дома, но и где-нибудь еще. И что где бы ни находились, мы все те же Уилл и Ханна.

Развернувшись, она потянулась поцеловать меня возле машины, пока я боролся с желанием закинуть ее на заднее сидение и оттрахать, не уезжая с многоэтажной парковки.

Путь наверх, к выезду, оказался настоящей пыткой, когда Ханна начала расстегивать мне джинсы, играя и скользя рукой по члену, но так и не решаясь на минет. Вместо него я довольствовался ее проворными пальчиками и прикосновениями губ к шее, а затем Ханна уронила мне голову на плечо, прижавшись ближе, а ее теплая ладонь осталась лежать на моем животе, когда она уснула.

Когда мы наконец приехали в отель и заселились, избегая дальнейших разговоров и тихонько прошмыгнув в наш номер, было уже поздно.

Комната оказалась продуваемой насквозь, и чувствовался запах мокрой скошенной травы. На улице пели сверчки, а ветки деревьев слегка стучали в окна. Этот номер был совершенно не похож на нашу квартиру на Манхэттене. Ханна встретилась со мной взглядом и улыбнулась.

И весь мир отошел на второй план.

Подрагивающими руками я стянул с нее одежду, толкнув ее саму на скрипучую кровать. Засмеявшись, она раскинула руки и ноги, призывая к действиям.

Чтобы получше разглядеть ее саму и как румянец поднимается от ее шеи к лицу, я включил свет. Потом уткнулся лицом в ложбинку между грудей и застонал.

Я почувствовал, как дернулись мышцы ее живота, когда коснулся его губами, спускаясь поцелуями вниз, посасывая и пробуя кожу на вкус, пока Ханна не потянула меня к себе за волосы, резко и нетерпеливо раздевая меня.

Все происходило так быстро, и, мать вашу, наверное, чересчур грубовато, но мне нравилось, как колышутся ее сиськи, когда, удерживая руки над головой, я быстро, резко и изо всех сил врывался в нее.