Прекрасная натурщица
Шрифт:
Глядя на распростертую перед ним женщину, которая не выпускала из рук младенца, Владимир Владимирович мог думать только об одном. Естественно, не браслет занимал его сейчас, хоть он и успел прикинуть в уме его стоимость. С высоты его роста на пышный бюст Натальи открывался такой вид, что на лбу князя выступила испарина.
— Натали, встаньте! Чему вас учили гувернеры, право дело! Поднимитесь с колен сейчас же. Отдайте ребенка Машеньке. Слышите меня? — Дрожащей рукой князь потеребил Наталью за руку. — Я позову Машеньку, она покормит младенца. Нам надо во всем разобраться. Вы должны мне все рассказать.
Машенька
Владимир Владимирович поднял Наталью с колен и усадил на разобранной постели. Наталья плакала и, похоже, постепенно приходила в себя от той оторопи, в которую ее поверг визит цыганки. Она премило шмыгала раскрасневшимся толстым носиком и слизывала капающие на губы слезы язычком. От ее языка и губ князь не мог оторвать своего взгляда. Он что-то слышал про дочку, цыганку, браслет и его немыслимую стоимость, но думать мог только о том, как сладко ноет у него в паху и как неимоверно сильно ему хочется ухватиться за грудь своей непутевой крепостной бабы.
Если когда-то Зеленин и его подопечная и были немыслимо близки к тому, чтобы предаться долгожданным плотским утехам, то именно сейчас. Когда Наталья так растеряна, потрясена и полна раскаянья за потерю браслета, а Владимир возбужден ролью ее спасителя.
Поддаваясь какому-то странному порыву, Наталья припала к груди князя. Он почувствовал через тонкую ткань рубашки, как навалились ее упругие груди. От охватившего восторга Владимир Владимирович сдержанно захрипел.
Полная ручка Натали очень естественно и даже почти случайно легла на средоточие мужественности князя и ощутила ее теплое подрагивание. Раньше, чем Наталье удалось бы дотянуться до завязок на нижнем белье Зеленина, его член вздрогнул и неуверенно выдал теплую волну жидкости.
Задрожав от отвращения и недоумения, Наталья попыталась было вскочить, но князь прижал ее к кровати и принялся покрывать лицо поцелуями. Как ни дико было в это поверить, но он был счастлив!
Зеленин шептал Наталье в ухо какие-то слова, а она мстительно вспоминала твердый и объемный орган своего мужа. Пока даже эти ее мысли не были вытеснены образом нового ребенка.
Князь удалился в свою комнату, пообещав ей полное прикрытие и обеспечение по приезде. А также прерывание гастролей и прочие немыслимые вещи, которых она не имела права у него попросить. После этого Наталья позвала Машеньку с младенцем, переложила спящую девочку на свою кровать и пристально ее разглядела.
Девочке было на вид около года. Она была крепкой, здоровой, с белоснежными волосами, которые завивались по всей голове упругими крупными локонами. Настоящий ангел! На шее у девочки блестела тонюсенькая золотая цепочка с крестиком. Наталья вздрогнула, но, конечно же, не оттого, что ребенок оказался крещеным. Было совершенно очевидно, что девочка краденая, причем далеко не из самой бедной семьи. На секунду Натали испугалась. Затем, подавив в себе панику, осторожно сняла цепочку с шеи девочки.
Все. Ребенок он и есть ребенок. В конце концов,
Имение князей Зелениных под Москвой.
Год 1846 (Прошло 16 лет.)
Кирилл сидел на подоконнике огромного окна ведущего в сад. Флигель, служивший ему мастерской, был светлым и просто звал к холсту, но сегодня почему-то не работалось. На полу стояли склянки с кистями и полузасохшей краской, а он равнодушно грыз незрелое яблоко и молча созерцал густые деревья.
Из апатичного состояния его вывели шаги, раздававшиеся за дверью. Прислуга знала, что нельзя тревожить молодого князя, когда он творит, поэтому нарушителем покоя могла быть только мать. Кирилл спрыгнул с подоконника и приготовился дать отпор.
Княгиня Елена Николаевна Зеленина появилась тихо и величественно, впрочем, как всегда.
— О! День добрый, маман! Чего ради пожаловали? Мало кто забирается в мою творческую обитель. Что-нибудь случилось? Вам нездоровится?
Княгиня смерила младшего сына скептическим взглядом и недовольно поджала губы. Она не терпела фамильярности, считая такую манеру общаться не только невоспитанностью, но и признаком беспутного отношения к жизни. Промысел вольного художника внушал ей брезгливость, а общение с сыном доставляло лишнюю головную боль.
— И не надейся! — в тон ему ответила мать. — А если вдруг мне когда-нибудь будет нездоровиться, то я позову Машеньку или доктора, уж никак не тебя. Пожалуй даже, — продолжила иронизировать Елена, — если бы я написала Василию, то он приехал бы раньше, чем ты пришел бы из своей… мастерской.
Последнее слово Елена Николаевна проговорила с издевкой. Иметь какую-либо «мастерскую» для князя она считала недостойным. А Кирилл как-никак был князем, хоть и не самым старшим в семье.
— О да! Василий, как старший ваш сын, обязан вызывать приступы семейной гордости. А я нет. С меня и спрос не такой. Знаю, матушка, что мое занятие кажется вам глупым. Но не для того же, чтобы сообщить это, ваша светлость явилась в мою скромную обитель?
— Конечно, не за этим. — Елене с трудом удавалось держать тот легкомысленный тон, который задал их разговору Кирилл. — Я пришла сообщить тебе о визите графа Мехцебера. Надеюсь, ты понимаешь, какая это честь для нас? И представляешь, какие обязательства на тебя, как на хозяина дома, это налагает?
— Матушка, даже для этого хватило бы служанки с запиской, но вы пришли сами. Думаю, что вы чувствуете себя весьма неплохо. Возможно, хотите прогуляться?
Княгиня на секунду замешкалась с ответом, и Кирилл воспользовался паузой по своему усмотрению.
— На прогулке, матушка, вы сможете рассказать мне о чудаке Мехцебере и о многом другом. Ведь так? Ну же! Сменяй, богиня, гнев на милость! — карикатурно прокричал он. — Никто не увидит, что ты сделала небольшое послабление младшему бестолковому сыну и поговорила с ним по душам. Так, как если бы он был толковым! Представь, что я как Василий.