Прекрасная Охотница
Шрифт:
Копия с письма, вынутого из почтового ящика.
«Не могу больше молчать, дело слишком суриозное. У нас в Казани намерены убить царя в первый же ожидаемый приезд. Стрелять будут из охотницкого ружья, должно быть, еще на пароходе. Ради Бога, приймите меры, заговор слишком хитер, убийца всех искусней, и другого Комиссарова не будет. Пока не высказываю себя, боясь мести убийцы. Теперь же сообщаю об этом в Петербург».
Копия
«Его превосходительству генералу-адъютанту Арапову
Господину обер-полицеймейстеру в Москве
Государственное дело!!!»
Об этом, пусть и не вполне дословно и опустив некоторые подробности, и поведала Дарья Михайловна Арбенина Петру Федоровичу Фролову Чем повергла того в первую минуту в еще большее изумление, а затем — в совершеннейшее смятение.
— Ну, довольно, теперь вы знаете все. Откроем карты, сударь! — решительно бросила Прекрасная Охотница. — Как вы уже поняли, в Казани нынче готовится покушение на самого государя. Мой долг — предотвратить сие преступление еще в корне, причем, во что бы то ни стало. Именно потому я здесь.
— Господи… Диана Михайловна… голубушка, — прошептал Фролов. — Да как же так? Кто вы есть на самом-то деле?
Фролов во все глаза смотрел на даму из Петербурга. По всему было заметно, что он до сих пор еще не до конца переварил услышанную весть, неслыханную и невероятную. И, конечно же, был изрядно заинтригован тем, что столь поразительный факт ему довелось услышать из прекрасных уст той, от которой Петр Федорович уж никак не ожидал узнать ничего подобного.
— Кто вы?
— Слуга государя, — тихо ответила женщина.
— Вы??
— Обязанная ему столь многим, что с этим покуда еще не сравнится то малое, чем я ему служу.
— Женщина — и на службе? — недоверчиво протянул Фролов.
— Как и все мы, дворяне, — убежденно произнесла Арбенина. — К тому же наш род имеет древние корни. Мои предки служили российским царям верой и правдой. Потому и я, потомственная Арбенина, не вижу веских причин, отчего бы и женщине не послужить императорскому трону не за живот, а за совесть.
— Но ведь это… что в письме, — Фролов на мгновение замялся. — Это же ведомство исключительно секретной части. Третье отделение… тайная полиция…
— Конечно, — кивнула Прекрасная Охотница. — С тою лишь разницей, что я не состою официально на службе в Жандармском корпусе. А значит, не числюсь в списках и не получаю, так сказать, пайкового и котлового довольствия.
На последней фразе Прекрасная Охотница слегка усмехнулась.
— Это просто… невероятно!
Охотница смерила ироническим взглядом стрелка.
— Я женщина особенная, Петр Федорович. Как вы, должно быть, уже имели случай убедиться, — заметила она. И сделала жест, словно снимает со своей прелестной головки яблоко-мишень.
Фролов лишь руками развел от замешательства, раздираемый противоречивыми чувствами.
— Оттого и состою при особенных поручениях, — вдругорядь усмехнулась Арбенина. — Вы же человек умный, Петр Федорович. Вспомните государя императора, Париж, Польшу, наконец… Полагаете, в этом мире еще случаются чудеса?
— Когда речь идет о самодержце Александре Втором Освободителе — навряд ли, — после некоторого размышления ответил стрелок. И чуть сощурил задумчивые, умные глаза.
— Так, значит, говорите — Париж, сударыня… охотница?
— Да, — спокойно кивнула Арбенина. — Хотя все-таки скорее — охранительница. И сначала был Летний сад.
11. УЗКАЯ ЛАДОШКА АНГЕЛА-ХРАНИТЕЛЯ
Солнечным днем 4 апреля 1866 года российский император Александр II Освободитель отправился на давно привычную прогулку с племянниками в Летний сад. После чего подумывал наведаться в Зимний дворец, где изредка встречался с Екатериной Долгоруковой в бывшем кабинете Николая I. В кабинете имелись отдельный вход и потайная лестница, соединявшая с личными апартаментами самого Александра.
По этой причине он находился в прекраснейшем настроении духа.
Насладившись свежим воздухом и завершив гуляние, самодержец вышел за ворота, чтобы сесть в коляску. Он уже садился, когда из толпы зевак, с любопытством взиравших на прогулку государя, неожиданно вышел молодой человек с бледным лицом. В мгновение ока юноша выхватил из кармана револьвер и направил его прямо в грудь российского императора!
— Нападение было абсолютно неожиданным, — покачала головою Арбенина. — По всем статьям дело должно было окончиться трагически. Если бы не тот картузник…
При этих словах она загадочно улыбнулась.
Газеты тех лет писали, что императора-самодержца спасла только чистая случайность. Стоявший поблизости крестьянин Осип Комиссаров успел ударить убийцу по руке. Пистолет качнуло, и пуля пролетела мимо. Второго выстрела произвести он уже не успел. Жандармы тут же схватили покушавшегося и подвели его к экипажу императора.
— Наш царь воспитан был Жуковским, — заметила Арбенина. — Тот привил государю острую наблюдательность поэта и умение делать в любой ситуации мгновенные выводы. Император Александр сразу предположил, что покушение, скорее всего, подстроили поляки, в качестве мести за подавленный бунт.
— Ты кто, поляк? — первым делом спросил юношу Александр.
— Я русский, — ответил террорист.
— Отчего ж ты стрелял в меня? — удивился император.
— Ты обманул народ, — ответил молодой человек. — Обещал ему землю, да не дал.
— Вы помните этот разговор дословно? Вы… были там?
Последняя фраза стрелка прозвучала почти утвердительно. Прекрасная Охотница одарила его снисходительной улыбкой.
— После арестованного отвезли в 3-е отделение. Звали его Дмитрием, фамилия Каракозов. Из революционеров — учителей, адвокатов и студентов. Они готовили насильственный переворот. 36 из них приговорили к каторге и ссылке, а самого Каракозова повесили на Смоленском поле.