Прекрасная толстушка. Книга 2
Шрифт:
Так то когда любишь, возразила я сама себе.
А разве ты не готова была полюбить Игоря? Разве твоя душа не раскрывалась ему навстречу, как подсолнух навстречу солнцу? Он ведь и сейчас поразил твое воображение настолько, что ты почти готова полюбить его заново. Неужели в тебе еще осталась потребность любви?
Вот это вопрос!
Но он, по крайней мере, отвечает на все предыдущие. Без любви мне все, что предлагает Игорь, не нужно!»
Машина
Я протянула ему руку, крепко, как могла, пожала его твердую широкую ладонь, потом шагнула к нему и, обняв левой рукой за шею, поцеловала в щеку:
— Спасибо вам за Игоря, — сказала я.
— Не за что, — ответил он.
Я разложила и застелила наш офисный диван, помылась, легла на прохладные, скользкие от крахмала простыни и как пай-девочка закрыла глаза. Но сна, как говорится, не было ни в одном глазу. Было такое впечатление, что я легла не после бессонной ночи, а наоборот — хорошо выспавшись, только что проснулась на рассвете.
Мне было от чего возбудиться. Раньше я думала, что воспоминания — это самая твердая валюта в мире. Что, как говорили древние, «даже Боги не в силах сделать бывшее не бывшим», а это значит, что отнять или девальвировать честно нажитые воспоминания никто не может. Что от времени воспоминания становятся только лучше, настаиваясь на годах, как хороший коньяк. Но, вероятно, это справедливо только для хороших воспоминаний. А плохие воспоминания можно изменить…
Сегодня одной обидой в моей жизни стало меньше. Есть от чего поворочаться в постели…
Чтобы хоть как-то успокоиться, я встала, достала из секретера плитку шоколада «Слава», отломила добрую половину и снова легла.
«Вот интересно, — думала я, чувствуя, как нежно и быстро растворяется во рту кусочек пористого шоколада, — что же хотел сказать Господь моим появлением на свет? Что он имел в виду, так туго закручивая мою судьбу? Почему он меня так испытывал? И зачем он при этом дал мне такое большое, сильное и любвеобильное тело? Что-то же он при этом имел в виду?
А может, это и было моей главной задачей — как можно полнее реализовать себя как женщину, несмотря ни на что, использовать до
Ну что ж, с этой задачей я, можно сказать, справилась…
Я была любящей дочкой, послушной и ласковой внучкой, пылкой любовницей, верной и самоотверженной, терпеливой и немножко сумасшедшей матерью…
Теперь мне предстоит по-настоящему проявить себя бабушкой…» Улыбаясь этой мысли, я неожиданно заснула…
Проснулась я в два часа дня от голосов в соседнем помещении. Рабочий день был в самом разгаре. Раньше я бы моментально включилась в гонку, но тут мне почему-то захотелось поваляться в постели. Приоткрыв дверь, я тихонько позвала Надежду Ивановну и сказала ей, что до четырех часов меня не будет.
— Ни для кого! — со значением добавила я.
— Вообще ни для кого? — с любопытством уточнила Надежда Ивановна.
— Вообще.
После этого я взяла из секретера вторую половинку шоколадки и снова завалилась в постель, прихватив с собой трубку радиотелефона.
Татьяну мне удалось отыскать только на работе. Она теперь работала директором процветающей частной телекомпании. Как это с ней произошло при ее славном строительном прошлом — тема отдельной книги. С первых же слов она напустилась на меня:
— Куда ты пропала с самого вечера? Я обыскалась тебя. Предупреждать же нужно! Кому я только не звонила, — даже Николаю Николаевичу… Вот Тамарка удивилась…
— Ты сидишь или стоишь? — положив в рот кусочек шоколада, спросила я.
— Что случилось? — насторожилась Татьяна.
— Я нашла его…
— Кого еще ты?.. — начала спрашивать Татьяна, но тут, очевидно, до нее дошло, и она, переменив тон, быстро проговорила: — Подожди, я сейчас наберу тебя с другого аппарата…
Улыбаясь, я положила трубку на живот и отломила еще кусочек шоколада.
Телефон запиликал. Я поднесла трубку к уху.
— Ну все! Я в кабинете президента. Давай все по порядку.
Когда я ей все в мельчайших деталях, с подробнейшими комментариями рассказала, она долго молчала. Потом осторожно спросила:
— Ты что-нибудь решила?
— Пока нет, — беззаботно сказала я. — А куда торопиться? Ведь время еще есть…
— Так что же теперь будет? — ошарашенно спросила Татьяна.
— Понятия не имею! — сказала я, улыбаясь и сладко потягиваясь под одеялом. — Я знаю только одно — из меня получится отличная бабушка!