Прекрасно, милая (Его последняя ставка, Итак, моя прелесть, Итак, моя милая, Казино, Смерть в “Диане”)
Шрифт:
Чендлер перебросил портфель из одной руки в другую и усмехнулся. Он знал, что все получится легко… Так и вышло.
Мич Коллинз был куда осторожнее. Он только два месяца назад вышел из тюрьмы, и его фотография была в каждом участке полиции. Несколько часов он раздумывал, как лучше пройти через полицейский контроль так, чтобы не нарваться на ненужные вопросы. И в конце концов решил присоединиться к туристической группе, отправлявшейся из Майами в тур по Эверглейдсу; последнюю ночь перед возвращением в Майами группа должна была провести в Парадиз-Сити. В автобусе, набитом веселыми, шумными после принятого алкоголя туристами, он чувствовал себя в относительной безопасности. У него была с собой губная гармоника. Минут за десять до того, как они должны были подъехать к посту полиции, он начал развлекать
Таким образом Мич Коллинз благополучно прибыл в Парадиз-Сити; если бы полиция его узнала, ему немедленно пришлось бы отправиться обратно, ведь он был не просто одним из самых осторожных музыкантов в стране:
Мича Коллинза боялись многие поставщики охранных сигнализаций.
Ему был сорок один год. Пятнадцать лет он провел то в тюрьме, то на свободе. Он был крепким, полным, в его грузном мускулистом теле была заключена огромная сила. Его рыжие волосы начинали редеть, а крупное мясистое лицо покрывали глубокие морщины — след нелегкого опыта. В маленьких беспокойных глазках блестел бойкий живой огонек: это был хитрец, хотя и рисковый малый.
Когда автобус прибыл на станцию, он отвел в сторону гида и сказал, что в день отъезда не придет.
— Я вспомнил, что у меня здесь друзья, — объяснил он. — Можете продать мой обратный билет и деньги оставить себе. Хочу сделать вам приятное.
И прежде, чем гид успел сказать «спасибо», Мич затерялся в толпе.
Джек Перри приехал на своем «олдсмобиле-катласе» с откидным верхом — уже слегка потрепанном, но все еще красивом автомобиле. Он знал, что в дактилоскопической службе в Вашингтоне есть отпечаток его пальца; всего одного — правого указательного: это была единственная ошибка во всей его криминальной биографии, и он носил в себе эту тайну, словно больной, скрывающий, что у него рак. По крайней мере, в полиции не знали, как он выглядит, так что он подъехал к полицейскому кордону с приятным ощущением, что двое дежурных, проверяющие машины, даже не подозревают, что перед ними профессиональный убийца.
Последние двадцать семь лет Перри зарабатывал на жизнь с помощью своего ствола. Он был опытным стрелком и знать не знал, что такое совесть, а человеческая жизнь значила для него не больше, чем жизнь раздавленного на тротуаре насекомого. При этом он транжирил деньги и постоянно был на мели: больше всего в жизни он любил женщин… а на них приходилось много тратить.
Ему было примерно шестьдесят два: невысокий, крепкий, с подстриженными ежиком белоснежными волосами, круглым щекастым лицом, хищными глазками, посаженными под густыми седыми бровями, тонким ртом и приплюснутым крючковатым носом. Одевался он неброско. Сейчас на нем были темно-серый летний костюм, кроваво-красный галстук и бежевая шляпа. Он без конца улыбался — но это была скорее застывшая гримаса, чем улыбка; имей он друзей, они наверняка прозвали бы его «улыбчиком», но дружбу он ни с кем не водил. Это был безжалостный, холодный убийца-одиночка, который ни к кому не испытывал никаких чувств, даже к самому себе.
Он встал за ехавшим впереди автобусом, подождал, пока двое полицейских проверят документы пассажиров. Затем, когда автобусу был дан знак проезжать, Перри медленно подогнал свой «катлас» к дежурным.
Взглянув на них с застывшей улыбкой и помахав пухлой рукой, он произнес:
— Привет, ребята. Я что-то нарушил?
Патрульный О’Тул стоял на посту уже четыре часа. Это был высокий смуглый ирландец с суровым настороженным взглядом. Ему до смерти осточертели все эти богачи, которые проползали мимо его поста на своих шикарных машинах, отпускали плоские шуточки, заискивающе улыбались или, наоборот, демонстрировали пренебрежение, а то и презрение. Все они собирались хорошо провести время: поиграть, вкусно поесть, пожить в лучших отелях, попользовать первоклассных шлюх, в то время как он с отекшими ногами стоял под жарким дневным солнцем, пропуская их и зная, что, отъехав чуть дальше, чтобы не было слышно, они отпустят
О’Тулу сразу же не понравился этот полный, стареющий, ухмыляющийся человек. Причин для неприязни у него не было, но улыбочка и ничего не выражающие равнодушные голубые глаза разозлили его.
— Паспорт есть? — рявкнул он, держась рукой в перчатке за раму переднего стекла и свирепо глядя на Перри.
— Зачем вам мой паспорт? — спросил Перри. — Права у меня есть… что еще нужно?
О’Тул снял руку.
Перри протянул ему права, за которые пришлось заплатить четыреста долларов, но они того стоили. Правый указательный палец был умело изменен, а эта работа ценится недешево.
— Цель поездки?
— Еда, игры и девочки, — ответил Перри и расхохотался. — У меня каникулы, приятель… и, черт возьми, хочу погулять на славу!
Свирепость в глазах О’Тула не исчезла, но права он отдал. Джексон, второй патрульный, увидев, какую пробку создал О’Тул своими расспросами, недовольно произнес: «Господи, Фред, нам еще хвост на целую милю разгребать».
О’Тул отступил и махнул Перри, чтобы он проезжал. Улыбка Перри расползлась еще шире, он нажал ногой на педаль газа, и «катлас» стал набирать скорость.
«Получилось», — подумал Перри, включая приемник. Он обвел этих двух недотеп вокруг пальца, и теперь… здравствуй, Парадиз-Сити!
Вашингтону Смиту, чтобы оказаться в городе, пришлось быть гораздо более осторожным. На негров, даже респектабельных, везде посматривали косо, а Вашингтон Смит принадлежал отнюдь не к бомонду — всего две недели как вышел из тюрьмы. Около года назад он избил двух офицеров полиции, которые приперли его к стене и собирались затолкать в свой фургон, за то что парень по глупости принял участие в демонстрации за право свободы волеизъявления. Демонстрацию стали силой разгонять, ее участники бросились врассыпную, а поскольку Уош — как звали его друзья — был подростком, двое здоровенных полицейских загнали его в глухой переулок и уже думали, что справились с сопляком. Но Уош когда-то выступал во втором полусреднем весе на турнире «Золотых перчаток». Вместо того чтобы покорно дать себя избить, он повалил офицеров двумя отличными короткими ударами левой в челюсть. А затем убежал, но недалеко. Ему в ногу попала пуля, и он упал, а затем на его голову опустилась дубинка, и он потерял сознание. Восемь месяцев он отсидел за сопротивление представителям закона, вышел из тюрьмы озлобленным и решил, что отныне все белые будут его врагами.
Когда он получил приглашение в Парадиз-Сити, он не знал, что делать. «Вдруг это ловушка?» — мелькнула мысль. Письмо было кратким.
«Есть выгодное дело. Тебя рекомендовал Мич. Будь в ресторане «Черный краб» 20 февраля в 22.00, если хочешь заработать значительную сумму. Деньги на дорогу прилагаются. Полиция проверяет все подъезды к городу. Будь осторожен. Спроси мистера Людовика».
Уош подумал, что это шутка — но дорогая, однако. В конверте лежали две бумажки по сто долларов. Кроме того, он знал Мича Коллинза: они познакомились в тюрьме, и Уош проникся к нему симпатией. Заработать значительную сумму! Как раз это ему сейчас и было нужно. Без денег черному не прожить. Он решил, что терять ему нечего.
Он пробрался в Парадиз-Сити, спрятавшись под дном контейнера, набитого ящиками с салатом для отеля «Парадиз-Риц». Он боялся шелохнуться, когда трейлер проезжал через полицейский кордон; паренька била дрожь, сердце громко стучало.
Таким образом и он, и остальные трое оставили с носом полицейских, призванных охранять богатства Парадиз-Сити.
Первый этап задуманного Сержем Майски ограбления самого богатого в мире казино завершился.
Ресторан «Черный краб» располагался в трехэтажном деревянном строении на высоких сваях; он на тридцать ярдов выступал в море, и попасть туда можно было по узкому пирсу. Здесь собирались ловцы губок «Морской промышленной компании штата Флорида» и редкие туристы; разумеется, никто из постоянных жителей побережья сюда не наведывался. Это место славилось своими крепкими напитками, потасовками и превосходными морскими блюдами.