Прекрасное далеко
Шрифт:
По зрительному залу проносятся нервные вздохи, и от этого восторженное предвкушение становится еще острее.
— Что ж, ведь даже великие Маскелини и Кук, эти прославленные иллюзионисты и наши снисходительные гости в этом доме тайн, нашли наше представление превосходящим всяческие фантазии. И потому мой печальный долг — предупредить тех, у кого, возможно, слабое сердце или есть какие-то болезни ума либо тела, что им лучше уйти прямо сейчас, иначе администрация не возьмет на себя ответственности за последствия.
Три леди и один джентльмен быстро выходят из
— Вот и хорошо. Я не могу сказать, что произойдет сегодня — будут ли призраки добры или гневны. Я лишь приветствую вас всех… и желаю удачи.
Свет начал гаснуть, и вскоре в зале стало почти полностью темно. Машина в центральном проходе загудела и зашипела, оживая. Она бросила на дальнюю стену изображение — девушка с милым лицом, стоящая на лугу. И тут же мы видим, как она наклоняется, срывает цветок и подносит к носу. Она двигается! Ох, но это же настоящее чудо! Восхищенная аудитория разражается аплодисментами.
Энн стискивает мою руку.
— Она кажется совсем настоящей… прямо как мы все!
Появляется другая картина — конный отряд. Лошади гарцуют, их ноги поднимаются и опускаются. Потом мы видим ангела, парящего над мирно спящим младенцем. И каждая новая картина кажется еще более удивительной, чем предыдущая, и в тускловатом газовом свете видно, как все зрители с благоговением смотрят на стену, где возникают образы.
И вот, мигнув, появляется очередная картина. Мертвенно-бледная женщина, вроде бы в ночном пеньюаре, бредет куда-то, не просыпаясь. А потом она медленно изменяется: руки теряют плоть, лицо превращается в маску смерти… и вот уже перед нами скелет! В зале слышатся вскрики, вздохи. А потом скелет как будто надвигается на нас…
Короткий вскрик ужаса пронзает темноту. Кто-то кричит: «Моя сестра! Ей плохо, она потеряла сознание! Ох, остановите это!»
Инспектор Кент наклоняется к нам.
— Не тревожьтесь, леди. Это все — часть спектакля.
И я должна признать, что рада присутствию этого спокойного и уверенного в себе человека.
— Призраки! — громко произносит мистер Вольфсон. — Уйдите отсюда немедленно!
Полупрозрачные фигуры растягиваются по стене, их лица меняются, из благожелательных превращаясь в ужасающие.
— Прошу вас, не вставайте с мест! Боюсь, я должен вам сообщить, что призраки не всегда подчиняются братьям Вольфсон! Они сейчас не подчиняются нашим приказам! Будьте настороже, я не знаю, что произойдет дальше!
Воздух как будто густеет от возбуждения и страха. А потом изображение на стене внезапно меняется. Призраки сжимаются, уменьшаясь, тают… и вот уже мы видим только очаровательного малыша, держащего в руке цветок. По холлу прокатывается облегченный смех.
— Ну и ну, — посмеивается мадемуазель Лефарж.
И только в этот момент я замечаю, что стул мисс Мак-Клити пуст. Уж конечно, ее не напугало представление магического фонаря, она вообще ничего не боится.
Я оглядываюсь и замечаю, как она быстро выходит из зала.
— Джемма, — шепчет Фелисити, — куда это ты собралась?
— В дамскую комнату, если кто-нибудь спросит.
Мисс Мак-Клити выходит в какую-то длинную комнату и ныряет за занавес, который скрывает винтовую лестницу. Я, сдерживая дыхание, следую за ней на некотором расстоянии. Когда я дохожу до основания лестницы, я пугаюсь, что потеряла учительницу. Но вскоре до меня доносятся ее шаги. Изо всех сил стараясь двигаться как можно тише, я иду дальше. Похоже, мы очутились в коридоре под холлом, потому что я слышу над головой шорох и гул.
Мисс Мак-Клити входит в большую, тускло освещенную комнату, в которой нагромождено множество разнообразных вещей — статуи, экзотические наряды, магические аппараты, афиша представления братьев Вольфсон с написанным поперек нее словом: «Мерзавцы!» Я прячусь за пышным бюстом какой-то египетской богини, играющей львиной головой.
Мисс Мак-Клити спорит с кем-то, скрывающимся в тени:
— Вы мне солгали! А я не слишком церемонюсь со лжецами. Все это совсем не игра! Я спасла вам жизнь. Вы в долгу передо мной. Или вы забыли уже?
Я не слышу ответа и не могу больше ничего увидеть, не выдав себя.
— С этого момента я должна знать абсолютно все! — командным тоном произносит мисс Мак-Клити. — Не думаю, что мне нужно вам напоминать о том, что они убили бы вас на месте, если бы узнали, что вы сейчас здесь, со мной. И если вам хочется их спасти, вы должны слушаться меня. Это единственный способ.
Она отводит упавшие на лицо волосы и немного суетливо поправляет брошь у горла.
— Я двадцать пять лет хранила преданность делу! И не собираюсь все терять из-за каких-то Ракшана или шестнадцатилетней девчонки! Ладно, идите, пока вас не заметили.
Фигура, скрытая в темноте, исчезает. Я приседаю за статуей, и мисс Мак-Клити быстро уходит той же дорогой, которой пришла сюда. Я жду, пока затихнет последний отзвук ее шагов, и только потом возвращаюсь в холл, где публика восхищается веселым зрелищем играющей собаки и клоуна, жонглирующего шарами.
Я бросаю осторожный взгляд на мисс Мак-Клити. И радость от того, что я сумела ее выследить, сменяется тревогой. С кем она могла говорить? Был ли это Фоулсон? Или это ее шпион в братстве Ракшана? Она сказала: «Вы мне солгали». Солгали о чем? И кого они предполагают спасти?
Наконец мистер Вольфсон гасит лампу в волшебном фонаре. Холл снова освещен, а призрачные картины на стене растаяли без следа. Но призраков внутри меня не прогнать вот так же легко.
— Благодарю вас за столь любезное внимание, леди и джентльмены! — гудит мистер Вольфсон. — Все эти картины — своего рода чары, но это всего лишь иллюзии, сны, рожденные газом и светом. Наши добрые гости, Маскелини и Кук, считают своим долгом всегда разъяснять, как действуют мошенники, с которыми мы сталкиваемся. И я хотел бы вам посоветовать всегда быть внимательными и не поддаваться на разного рода фокусы и не принимать обман за истину. Мы даем второе представление в восемь вечера сегодня, а завтра — в три и в восемь. И мы желаем всем вам хорошо провести сегодняшний день!