Прекрасные
Шрифт:
– Она все принимает близко к сердцу, – ответила Эдель.
– Просто день выдался напряженный, не иначе. – Я оглянулась, высматривая силуэт в коридоре, потом встала, чтобы поискать Амбер, но медсестры хлынули в комнату до того, как я успела выйти.
– Пожалуйста, присядьте, – сказала мне одна из них.
Страх поднялся изнутри. Неважно, сколько уколов я перенесла, я никогда не смогу к ним привыкнуть. Вот бы Мадлен была тут, она хотя бы пересказала бы мне все домашние сплетни: как придворные спорили о выборе цвета или выкрикивали оскорбления после процедур. К моменту, когда она
На лице у всех медсестер было одинаковое безрадостное выражение. Женщины, неся с собой подносы, подошли к нам. Одна из них взяла мою левую руку, закатала широкий рукав ночной сорочки и повязала красный жгут вокруг бицепса. Я придумывала историю ее жизни и представила, как рассказываю ее Мадлен. Медсестру зовут Жакалин, на Шелковых Островах у нее двое маленьких дочерей, которые пьют розовый лимонад, качаясь в гамаках на частном пляже с видом на Залив Шелка. Муж Жакалин – отъявленный мерзавец, который бросил их, сбежав на Огненные Острова.
Сестра прижала два пальца к сгибу локтя и изучила вену. Зеленые дорожки поднимались над коричневой кожей. Она вынула иглу из серебряного лотка и показала ее перед тем, как воткнуть мне в руку. Я до сих пор терпеть не могу момент, когда игла протыкает кожу, будто тоненькую шелковую тряпочку.
Я сжала пальцы и скорчила гримасу. Медсестра легонько хлопнула меня по руке, чтобы я ее разжала. Кровь змейкой поползла по длинной трубке. Она наполнила три пробирки, каждая для своей арканы. Развязав красный жгут, медсестра убрала иглу. Кусочек ваты, закрывший место укола, показался мне крошечным облаком. Когда его убрали, ранки будто бы и не было.
– Арканометр, – сказала она.
Я подняла небольшое устройство с подноса и держала, пока она не разместила каждую пробирку в одном из трех отдельных углублений. Моя кровь кружилась водоворотами в трех отдельных камерах устройства, пенясь, отделяя протеины, содержащие арканы, и определяя, каким из них потребуется балансировка. Я провела пальцем по латунному корпусу машины, ощущая вибрирующий гул работающих шестеренок и контуры цифр, которые скоро загорятся, демонстрируя мои показатели.
Над первым отделением загорелось слово ХАРАКТЕР, словно внутри задрожал огонь свечи. Идеальный баланс, какой и должен быть у неиспользованной арканы. Медсестра повторила процедуру для второй колбы. Высветилось слово АУРА. Я прикоснулась к буквам. Эта аркана – моя любимая. Прибор показал цифру три.
Глаза моей медсестры расширились от удивления. Я взглянула на нее. Она нажала на кнопку еще раз. Та же цифра наполнилась светом. Она издала странный звук, видимо, означавший крайнюю степень удивления, и сделала отметку в журнале. На уроках Дюбарри говорила, что наши тела по-разному приспособлены к использованию арканы. Она предупреждала, что, если уровень арканы упадет до нуля, Прекрасная потеряет сознание, заболеет или даже умрет. Нам надо быть осторожнее и не злоупотреблять своим даром. «Что Богиня Красоты дает, то она может и забрать».
Эдель покосилась на мой измеритель.
– Это очень мало. Дюбарри говорила, что после Карнавала он опустится только до четырех с половиной.
– А у тебя какой уро…
– Тс-с. – Медсестра шлепнула меня по руке. – Вам не следует обсуждать показатели друг друга.
– Не указывай нам, что делать. – Эдель поднялась.
– Успокойся, – сказала Падма.
– Измерения закончатся через минуту, – добавила Хана.
Я потянулась к Эдель. Она оттолкнула мою руку.
– Тебе разве не надоело, что нами постоянно понукают?
В моей голове загудел ответ «да».
– Вы не медсестра.
Они продолжили спорить, пока медсестра не позвала слуг, чтобы вывести Эдель из комнаты.
– Просто послушайте, – начала я.
– Я уже наслушалась. – Она попыталась отмахнуться от приближающихся слуг, но ее скрутили и утащили, несмотря на сопротивление и крики. Когда мы были младше, Эдель взрывалась как фейерверк, если не хотела читать буклет или книгу, заданную Дюбарри, или идти спать до восхода первой звезды, или есть улучшающую кровь пищу, приготовленную нашим шеф-поваром.
Моя медсестра никак не отреагировала. На ее лице не было ни намека на то, что она вообще заметила произошедшее. Она нажала последнюю кнопку арканометра. Загорелось слово ВОЗРАСТ и появилась цифра пять. Амбер вошла в комнату с арканометром в руках. Интересно, похожи ли ее показатели на мои, успокоилась ли она.
Слуги вкатили тележки с фарфоровыми сосудами, укрытыми серебряными крышками с отверстиями для воздуха. Подняв их, они опустили внутрь серебряные щипцы, чтобы извлечь из воды червей. Пиявок. Те извивались и корчились. Когда их положили на подносы каждой из медсестер, их рты стали открываться и закрываться, демонстрируя маленькие острые зубы. Их спины покрыты пустыми сосудами в форме бриллиантов. От отвращения все внутри перевернулось. Я должна была к ним привыкнуть. Детьми мы ухаживали за пиявками, размножали их, изучали пользу, которую их вид приносит Прекрасным, и как они помогают очищать кровь.
– Эти выглядят по-другому. Больше. Что за бриллианты?
Сестра подняла одну над моим запястьем.
– Они такие же. Просто более крупный вид, чтобы вмещать больше крови. – Она поднесла пиявку еще ближе. – Сосуды улучшают фильтрацию и помогают пиявке делиться большим количеством очищающего секрета. – Она держала пиявку прямо надо мной.
– Я сама. – Она передала мне серебряный инструмент. – Только две.
Она покачала головой и показала четыре пальца.
– Приказ Мадам Дюбарри. Ты нарушила правила, и уровень аркан сильно упал.
Я сама извивалась, как пиявка, зажатая в щипцы. Прикусив нижнюю губу, я решила, что чем быстрее я это сделаю, тем быстрее отправлюсь спать. Утром я буду на шаг ближе к назначению фавориткой.
– Мне принести ремни для рук? – спросила она.
– Нет. – Я задержала дыхание и посадила пиявку на левое запястье. Она растянулась, обернувшись вокруг моей руки, как браслет из черных жемчужин. Ее укус похож на укол булавки. Маленькие присоски впились в кожу и вену. Ее черное высохшее тело расцвело красным. Бриллианты стали заполняться моей кровью. Я посадила на шею вторую пиявку, и та оставила полосу слизи, нащупывая толстую вену под подбородком.