Прекрасный подонок
Шрифт:
— Нет.
Он поднял руку и зарылся пальцами в волосы.
— Закройте дверь кабинета.
Я кивнула, странно огорченная тем, что он так быстро меня отпускает.
— Сейчас принесу заметки из юридического…
— Я имею в виду, закройте дверь и останьтесь.
Ох.
Ох.
Развернувшись, я молча прошла по ворсистому ковру. Дверь закрылась с резким стуком.
— Запри ее.
Щелкнул замок. Мистер Райан подошел ближе — настолько близко, что его теплое дыхание
— Позволь мне прикоснуться к тебе. Позволь мне сделать что-нибудь.
Он понял. Он знал, что может мне дать: облегчение, удовольствие, возможность отвлечься перед лицом надвигавшейся боли. Я не ответила, так как понимала — ему не нужен ответ. Ведь я уже закрыла и заперла дверь.
А затем я ощутила, как его мягкие губы прижимаются к моему плечу и скользят вверх по шее.
— Ты пахнешь… чудесно, — шепнул он, развязывая платье наверху, у шеи. — После этого я много часов пахну тобой.
Мистер Райан не добавил, хорошо это или плохо, а мне и не хотелось выяснять. Мне приятно было думать, что он пахнет мной и после моего ухода.
Опустив руки мне на бедра, Беннетт одним движением развернул меня лицом к себе и наклонился для поцелуя. На этот раз все было иначе. Его поцелуй оказался нежным, почти просительным. Нет, нерешительности в нем не было — он никогда не был нерешительным, — но сейчас в прикосновении его губ чувствовалось куда больше обожания, чем ярости проигранной битвы.
Он стянул с моих плеч платье. Ткань соскользнула на пол, а он шагнул назад ровно настолько, чтобы прохладный воздух кабинета смыл его тепло с моей кожи.
— Ты прекрасна.
Прежде чем я успела прочувствовать всю мягкость и новизну этих слов, он ухмыльнулся — и, быстро поцеловав меня, сорвал трусики.
Тут мы уже ступили на знакомую территорию.
Я потянулась к его брюкам, но он посторонился, покачав головой. Затем просунул руку мне между ног, нащупав нежную и влажную кожу. Его дыхание на моей щеке стало чаще, пальцы двигались одновременно осторожно и уверенно, а с губ слетали слова — грязные, но искренние. Он говорил мне, что я очень хороша и крайне испорчена. Что я чертова плутовка и что ему со мной очень хорошо.
Он сказал, как сильно хочет услышать мой финальный крик.
И когда я кончила, задыхаясь и вцепившись в его плечи, то могла думать лишь о том, что тоже хочу ласкать его. Хочу, чтобы он так же потерялся во мне. И это привело меня в ужас.
Он вытащил пальцы, задев по дороге особенно чувствительный сейчас клитор и вызвав у меня невольную дрожь.
— Прости, прости, — прошептал он, целуя меня в шею, в подбородок, в…
— Не надо, — сказала я, отводя губы от его ищущего рта.
Эта неожиданная близость, вдобавок ко всему произошедшему сегодня, совсем ошеломила меня. Это было слишком.
Он прижался лбом к моему лбу на несколько мгновений, а потом кивнул. И внезапно меня пронзило осознание того, что я ошибалась. Я всегда думала, что вся власть у него, а я абсолютно бессильна, но сейчас поняла, что могу обрести над ним столько власти, сколько пожелаю. Просто надо набраться смелости и взять то, что по праву мое.
— Я уеду в эти выходные. Не знаю, когда вернусь.
— Ну что ж, тогда, мисс Миллс, приступайте к работе, пока вы еще здесь.
11
Когда настало утро четверга, я понял, что нам необходимо объясниться. В пятницу я не планировал появляться в офисе, так что сегодня нам предстоял последний день вместе до ее отъезда. Утром у нее была назначена встреча с научным руководителем, и с каждым часом я все больше и больше беспокоился обо… всем. Я был совершенно уверен: случившееся в моем кабинете показало нам обоим, что она все больше и больше для меня значит. Я хотел встречаться с ней, проводить время, а не только сдирать с нее и с себя одежду и орудовать членом. Я просто хотел быть рядом с ней, однако всю неделю до меня пытался докричаться инстинкт самосохранения.
Что она сказала? «Я не хочу желать этого. Это для меня добром не кончится». Только когда Мина застала нас, я по-настоящему понял, что Хлоя имела в виду. Мне ненавистна была эта нелепая страсть, так как впервые в жизни я был не способен выбросить что-то из головы и полностью сосредоточиться на работе. Однако никто — даже моя семья — не обвинил бы меня за связь с ней. Она, напротив, рисковала навеки запятнать свою репутацию и прослыть женщиной, вскарабкавшейся по карьерной лестнице через постель. Для человека столь умного и мотивированного, как она, такая нелестная слава сделалась бы вечной — и мучительной — занозой.
Она была права, пытаясь отдалиться от меня. Притяжение, которое мы чувствовали, оставаясь наедине, было совершенно нездоровым. Ничем хорошим это кончиться не могло, и я — в очередной раз — решил использовать то время, что мы проведем вдали друг от друга, чтобы прийти в себя.
После обеда я зашел в офис и удивился, обнаружив Хлою, сидящей за своим столом и деловито печатающей на компьютере.
— Я не знал, что сегодня вы работаете полный день, — сказал я, стараясь не выдать голосом своих чувств.
— Да, мне надо было отдать последние распоряжения относительно Сан-Диего, и потом, мы еще не обсудили мой отъезд, — сказала она, не отрываясь от монитора.
— Пройдем тогда ко мне в кабинет?
— Нет, — поспешно ответила Хлоя. — Думаю, мы и здесь вполне разберемся.
Бросив на меня лукавый и быстрый взгляд, она указала на стул, стоящий по другую сторону от ее стола.
— Не хотите присесть, мистер Райан?
Ах, так она решила дать бой на своей территории. Я уселся напротив нее.