Прекрасный закат
Шрифт:
Человек - весьма интересное существо. Практически больше нет ни одного живого существа, которое может убиться, упав с высоты собственного роста. Мы можем. Зачем природа породила нас такими нежными я не знаю, знаю только одно, что с того момента, когда я начну и до того момента, когда я закончу, мой «пациент» должен быть жив. И меня научили, как это сделать.
Каждый свободный вечер, когда я был дома, в моей голове кружились мысли о том, что я буду делать, когда совершу задуманное. Соглашался я с ними только в одном: прочь из этого города. Я не смогу жить здесь не только потому, что совершу свою расплату, и не потому, что для всех я умер и мне
И ещё, всё-таки оставалось обещание, данное девочке, а значит надо вернуться в тот дом и выполнить его.
***
Он стоял распятый на кресте, имеющем форму буквы «Х». Его ноги и руки были прикованы металлическими дугами к краям креста. Крест имел хорошее основание, похожее на туже букву «Х», но немного изменённый формы и поэтому чем-то напоминал свастику. Голова его висела, так как он был без сознания. Он не знал ни того, как он сюда попал, ни того, что его ожидало. Он просто ещё ничего этого не знал, так как доза крепкого и быстродействующего снотворного не дала ему в полной мере осознать того, что с ним происходило. Поэтому он не видел тех рук, которые его несли в машину, он не видел той улыбки, которая периодически появлялась в зеркале заднего вида, не видел он и само лицо, с которым за ним пришла смерть. Всё это он поймёт позже, а пока он спал и видел последний сон в своей жизни.
***
– Эй, вставай, соня, - с этими словами я ударил его по щеке, - Солнце уже высоко. Хотя шучу, Солнце ещё не светит ни тебе, ни мне.
Сказав это, я вогнал шприц с адреналином ему в сердце. Всё тело Андрея Минина изогнулось, как после удара электрическим током, глаза расширились и стали рыскать по всем сторонам, но ещё не могли нормально фокусироваться на объектах, так что я стоял не замеченным. Прошли томительные три минуты, прежде чем он смог разглядеть меня. Точнее сказать, он разглядел мой силуэт, который стоял в тени за лучом прожектора.
– Кто ты, и что я здесь делаю? – Глаза цеплялись за меня, пытаясь уловить хоть что-то в той тени, в которой я стоял. Затем он посмотрел на свои руки и ноги. Широкие от удивления глаза стали ещё шире, а я улыбнулся и вышел на свет.
– Здравствуйте, Андрей Алексеевич. Вот мы, наконец, и встретились с вами в этой замечательной обстановке, где никто не помешает нам довести начатое вами до конца. Не знаю как вы, но я ждал эту встречу очень давно. Я не представлял, какая она будет, но, скажу честно, её формат меня вполне устраивает
– Я повторю свой вопрос: кто ты, и что я здесь делаю? – Говоря последние слова, он просто сорвался на крик. Я улыбался, что делало его ещё раздражительнее.
– Уважаемый, не кажется ли вам, что вы сейчас немного не в той ситуации, когда можете на кого-то кричать? Не хочу вас расстраивать, но кричать на человека, от которого явно сейчас зависит ваша жизнь, я думаю, что не стоит.
– Хорошо. Что я здесь делаю?
– Ну, очевидно, вы здесь ожидаете своей смерти.
Мне сильно понравилась его реакция. Он стал бледнее чем кто-либо, кого я видел бледным в своей жизни. Так же он начал дёргаться, но металлические дуги крепко держали его руки, а сама конструкция,
– Не дёргайтесь, Андрей Алексеевич. Вам это не поможет. Рассчитывая это приспособление, я планировал, что вы попробуете вырваться, так что вряд ли у вас это получится. Видите ли, когда человеку приходит время платить по счетам, за совершённые им поступки, судьба может завести его в самые необычные для него места и свести с самыми неожиданными людьми. Так случилось и с вами. Нет, вы конечно можете попробовать освободиться, но уверяю вас, что это у вас не получится. И да, можете даже не пробовать кричать: мы находимся на глубине десяти метров под землёй в заброшенном здании на отшибе города и двери я очень хорошо уплотнил.
– Моментально раздался крик и мой смех, как ответ на его вопль.
– Ну да, можете покричать. Это нормально.
– Кто ты? Какие долги? Я всем всё всегда отдаю! За героин я рассчитался! Всё! Надо ещё? Так и скажите, я принесу ещё! – Он кричал и извивался на своём кресте, а я стоял и слушал. Как мне нравился этот крик. Никогда не думал, что буду рад последнему крику другого человека.
– Андрей Алексеевич, ну какие деньги? Какой героин? О чём вы? Разве вы меня не помните? Ну, напрягите свою обнаркоманенную память? Я знаю, я изменился, но не настолько же… Конечно, вы не обязаны меня запомнить, но может, хоть что-то шевельнётся у вас в мозгах? А?
Он смотрел на меня и по его взгляду я понимал, что он меня не помнит. Конечно, кто мы для них, обычные смертные? А они хозяева жизни, покупающие нас с нашими судьбами.
– Мужик, я честно тебя не помню. Ты, скорее всего, меня с кем-то перепутал. У меня хорошая память на лица, я всех и всегда помню. Но ты… Что-то есть знакомое, но я тебя точно никогда не видел.
– Ну, как же, Андрей Алексеевич, вспомните, пару лет назад. Гололёд… Снег… Машины… Авария…
На последнем слове я достал фото моей жены и моей дочери. Одна фотография с живыми, вторая – с места происшествия. Если глаза человека могут стать ещё больше, то это и произошло с его глазами. Секунд десять он переводил глаза с одного фото на другое, а затем посмотрел на меня.
– Нет, это не ты! Ты был не таким, я же помню! Я уже говорил, у меня хорошая память на людей. Это был не ты!
– Да, не я. Теперь это уже не я. В этом ты прав. При чём, прав, как никогда. Я и сам, сейчас, когда смотрю в зеркало, не вижу там себя. Там кто-то другой. И этот другой жил этим днём. Я рад, что ты тоже дожил до этого дня. Значит, что в этом мире ещё есть немного справедливости. Ну и судьба, куда же без неё. Месяц назад ты чуть от герыча не умер, но тебя спасли. Моя бригада тебя везла в больницу. Помнишь?
На его лице отобразилась задумчивость. Не знаю, тянул ли он время или действительно вспоминал, но молчание пришлось прервать именно мне:
– Месяц назад ты чуть не загнулся от передозировки. Помнишь такое? – Кивок. – Молодец, что помнишь. И я помню. Я тогда очень разволновался за тебя, боялся, что не доживёшь до нашей встречи с глазу на глаз. Да не думай так сильно. Не вспомнишь ты меня. Ты в отключке был, руки свисали с носилок и голова болталась. Я сначала не понял, что это ты, да мои тебя записывать стали, и я просто обомлел. Смотрю: точно ты. Я летел, как на самолёте, чтобы тебя в больницу довезти, чтобы ты пожил ещё, хоть немного. Видать, сама судьба меня подталкивать начала, а то я что-то засиделся. А время-то идёт. Вот и ты говоришь, что я изменился… Идёт, значит, время… Идёт...