Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 2
Шрифт:
Список наших родственников, которые долго возвращались после войны с фашистами или были потеряны в военное время, можно было бы продолжать.
К середине шестидесятых годов все мужчины нашего рода нашлись. Оказалось, что никто из мужчин нашего рода не погиб за время войны с фашистами. Можно подумать, что сам Бог берег наших мужчин-защитников, терских казаков.
2. Последние годы жизни.
Сразу после отступления фашистов с Северного Кавказа, у нас в родовом Старом хуторе осталось жить много беженцев из Европы. Были в основном еврейские
Рядом с аулом, где жили раньше чеченцы, на развалинах бывшего хутора Ивлевых, в цыганских шатрах поселились румыны. Они уехали к себе в Европу сразу после окончания войны с фашистами.
Семья евреев из Европы жила, у нас в Старом хуторе до конца пятидесятых годов. Евреи тоже уехали в Европу. В эти годы Гурей занимался врачеванием и садоводством. Он приобрёл две пары куланов (диких ишаков). Стал разводить куланов прямо в нашем Старом хуторе.
Все смеялись над затеей брата, говорили, что он немного свихнулся от старости. Однако брат продолжал выводить куланов, стадо которых увеличилось с каждым годом.
– У диких животных целебное молоко и мясо, – говорил Гурей. – Мои куланы спасут много людей.
Брат оказался прав. Кто употреблял молоко, а также мясо куланов в пищу, тот никогда не болел. Мало того, когда в конце пятидесятых годов в горах Дагестана было сильное землетрясение.
Никакая современная техника не могла добраться до места землетрясения. Куланы из стада моего брата помогли перевозить по горным тропам продукты и медикаменты пострадавшим людям.
Тогда куланы, действительно, спасли в горах Дагестана много людей от неминуемой гибели. Затем правительство Дагестана с благодарностью вернули Гурею обратно всех до одного куланов.
После войны опять занялась поиском своих детей-двойни, которые к этому времени сами уже были стариками. Надеялась на живучесть нашего казачьего рода.
Ведь естественной смертью из нашего рода умерли только папа и мама, которым было за девяносто лет. Из моего поколения после войны остались живы все.
Старшему брату Грише было сто лет. Младшей сестрёнке Нюсе семьдесят лет. Почему же не быть живыми моим деткам, которым всего по пятьдесят восемь лет от роду.
Им ещё жить и жить. Плодить детей и внуков. Надо обратно написать письмо. Переписка затянулась на годы. Писала в Красный крест, в консульство и в посольство Франции, в Организацию Объединённых Наций.
Ответов на мои письма ни откуда не получала. Все письма мои не достигали своей цели. Видимо после войны с фашистами таких людей было много. В канун своего столетия получила письмо из Франции, от Натали Валуа-Лебедева.
В письме сообщалось, что Иван Лебедев и Марья Валуа-Лебедева, погибли во время войны с фашистами в отрядах борцов Сопротивления против фашистов. Судьба Ермиловых неизвестна. Говорят, что они перебрались в Америку.
Письмо было написано на французском и русском языках. В конце письма была подпись на русском языке – «Я рада, что у меня в России есть прабабушка Маня (Мария). Ваша правнучка Натали Валуа-Лебедева». Вот так, в конце своей жизни, нашла своих деток, Ивана да Марью, в третьем поколении Валуа-Лебедевы.
Твёрдо знала, что мой род и там не прекратился. Возможно, что у меня во Франции были внуки и правнуки от моих детей, Ивана да Марьи? Была тому рада, что получила такой хороший подарок в канун своего столетия, к которому усиленно готовился весь наш многочисленный род.
Мы ждали возвращения Гурея, который был приглашён на девяностолетний юбилей, к своему другу по церковной службе на Кавказе, Патриарху Московскому и всея Руси Алексию-1. Естественно, что мы ждали и Алексия-1 гостем в Старый хутор.
Не отрываясь, мы следили за известиями в прессе и на телевидении за юбилеем Алексия-1. Но, какое было наше огорчение, когда мы услышали по телевизору слова Гурея, в которых он сказал, что религия и партия, это просто чушь.
Глупость, которую могли придумать люди. Мы все были в шоке, верующие и атеисты нашего рода терских казаков. Каждый из нас считал Гурея великим человеком среди религиозных людей. Никто из наших родных не мог поверить в то, что услышали.
– Это было ни так сказано. – ответил Гурей, когда приехал домой. – Там все переделали в звуке речи. Но не собираюсь оправдываться, доказывать перед всем народом правду сказанных мной слов. Пусть каждый останется при своём мнении в отношении к религии. У меня есть своя точка зрения насчёт любой партии, а также насчёт любой религии, которые придумали люди, а не Боги.
На наш столетний юбилей собрались родственники и станичники, которые дожили с прошлого столетия до нашего юбилея. Привезли и старшего брата Гришу, которому было почти сто двадцать лет.
Старший брат жил в то время после войны один в станице Каргинской. Гриша полностью не слышал и не видел, но по земле чувствовал от вибрации все звуки и отвечал на них своими ударами ногой.
Можно сказать, что он изобрёл собственную азбуку вибрации, с которой Гриша неплохо справлялся. Позже он приучил к азбуке своих родственников, вернувшихся с войны, а также домашних животных.
Даже собака Ласка приходила к нему на его удары подошвой по земле, чтобы Гриша её погладил. Гриша и сам отвечал, на похлопывание подошвой ног по земле на расстоянии, когда его домашние приглашали кушать.
Он вставал с завалинки на улице, шёл в дом на обед или на ужин. Мы редко виделись со старшим братом. Сильно были заняты своим хозяйством.
– Мне приснился сон, – сказал Гурей, во время торжества нашего юбилея. – погибну от нашей старой хаты-мазанки, в которой родились многие терские казаки из рода Выприцких. Поэтому прошу родичей сломать хату-мазанку, которая по самые окна провалилась в землю. На месте мазанки надо построить нам с Марией любое пригодное жилище. Где мы оба доживём последние годы нашей жизни. В старой хате-мазанке жить совсем невозможно, там все давно сгнило.
– Да ты, что, Гурей! – возмутились родственники. – Эта хата-мазанка история нашего рода. Если тебе надоело жить в хате-мазанке, то можешь поселиться в любом доме своих потомков, которые живут по всему Северному Кавказу. Любой из нас будет рад принять тебя и Маню в своём доме.
До настоящего времени в Гудермесе нашу мазанку называют Старым хутором. Ты хочешь уничтожить память нашего рода. Мы все категорически не согласны с твоим решением. Ломать хату-мазанку не будем и тебе не советуем. Подумай над этим решением представителей нашего рода.