Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 7
Шрифт:
Когда медсестра выключила свет возле моей кровати, то яркий свет из коридора мгновенно осветил её обнажённую фигуру под белым халатом, который просвечивался под ярким светом, словно полупрозрачное матовое стекло.
Мне отчётливо было видно все линии её голого тела, словно медсестра специально показывала своё обнажённое тело, как это делают артистки стриптиза или натурщицы на подиуме перед художником.
Растревоженный увиденным зрелищем, больше не мог уснуть в таком состоянии. Лежал долго в темной палате, покуда страстное напряжение постепенно
Вокруг была ночь. Находился в хирургическом отделении больницы. В палате с травмами. Кроме меня в палате были ещё трое мужчин с руками и ногами в гипсе.
Возможно, что они попали в аварию или была какая-то бытовая травма. Все больные спали. Медсестра погасила яркий свет в коридоре. Слабый свет дежурной лампы освещал слегка все окружающее пространство в коридоре и в нашей палате.
Совершенно потерял сон и просто лежал, наслаждаясь отдыхом в больничной постели. Боль в кистях рук и в голове, почти прошла. Осталось только небольшое покалывание в пальцах и слабость в голове.
Ни о чём не хотелось думать. Хотелось дождаться утра, чтобы быстрее уйти из больницы. Мне с детства больница сильно опротивела с её запахами различных лекарств.
Через некоторое время мне захотелось в туалет. Вполне естественная потребность, тем более что было много выпито на пикнике шампанского, грузинского сухого вина "Саперави", а также грязной воды из канала вместе с речным илом напился вдоволь.
Встал с кровати, чтобы пойти в туалет, но тут вспомнил о перебинтованных кистях рук. В таком положении не мог поднять больничную рубашку, которая свисала с моего голого тела ниже колен. Нужно что-то придумать, чтобы мне не описаться в больничной палате.
– "Не мочиться же мне в постели.". – подумал сам. – "Пойду, попрошу медсестру, чтобы она помогла мне поднять рубашку. Ничего особенного здесь нет. У неё такая работа. Медсестра это делает со всеми больными, которые лежат в гипсе. Пойду, скажу, что мне хочется писать. Не могу поднять рубаху. Она мне поможет."
Осторожно выбрался из-под простыни и потихоньку пошёл в ординаторскую палату, где отдыхала дежурная медсестра. Дверь в ординаторскую слегка приоткрыта, очевидно потому, чтобы слышать голос больного из палаты. Ногой открыл дверь и вошёл.
Кроме дежурной медсестры в ординаторской никого не было. Медсестра спала на больничной тахте, укрывшись белой простынею. Мне жалко её будить, но мочевой пузырь сильно давил низ живота. Нужно как-то осторожно разбудить медсестру, чтобы не испугалась.
– Тебе чего надо? – спросила меня, медсестра, растерянно, когда осторожно коснулся её плеча. – Иди, спи.
– Ужасно сильно хочу писать. – как бы оправдываясь, ответил. – Мне трудно поднять больничную рубаху.
Медсестра встала с тахты. В противоположном углу ординаторской возле умывальника взяла "утку" поставила сосуд на стул. Подвела меня к "утке". Осторожно задрала больничную рубаху до пояса.
Попытался на цыпочках дотянуться до "утки", но у меня не хватало роста. Член упирался в стенку сосуда. Тогда медсестра взяла в руки мой член и направила в сосуд. В тоже мгновение возбудился. Член встал торчком.
Медсестра едва успела мой член прижать вниз, чтобы не оросил своей мочой все впереди себя. Струя горячей мочи хлынула в сосуд. Мой член нагрелся. Дрожал от прикосновения руки медсестры.
Когда оправился, то медсестра помыла руки под умывальником и стала опускать мою рубаху, которая застряла между моим торчащим членом и животов. У медсестры ничего не получалось, чтобы спустить рубаху.
Мой член постоянно мешал её рукам. Тем временем меня всего трясло от половой страсти. Боялся, что от этого потеряю сознание. Медсестру тоже стало трясти от половой страсти ко мне.
Мы оба были возбуждены до придела. Буквально машинально медсестра прикрыла дверь в ординаторскую и закрыла её на щеколду. Обжигая друг друга страстными поцелуями, мы дошли до предела, но мои перебинтованные руки мешали нам совершить половой акт.
Тогда медсестра задрала мне больничную рубаху на мои перебинтованные руки. Медсестра поднялась на цыпочки, чтобы стоя направить мой член в свою промежность. Но у неё ничего не получалось. Мы оба тёрлись друг об друга, но совершить половой акт никак не получалось. Сам догадался, что мне нужно лечь на тахту. Как только улёгся спиной на тахту, медсестра забралась на меня.
Направила мой член в свою промежность, начала страстно вибрировать вверх и вниз, удовлетворяя нашу взаимную потребность в половом акте. Мы так увлеклись собой, что тахта едва не развалилась под нашей совместной тяжестью.
До этого у нас не дошло. Удовлетворённые мы обмякли. Приятное ощущение блаженства растеклось по всему нашему телу. Горячий пот струился по нашим телам.
Мы были на высоте такого блаженства, ради которого можно повторить все происшедшее на пикнике, чтобы ещё раз вернуться сюда к этому состоянию своего тела.
Возможно, что ради этого люди готовы на любые поступки. Медсестра встала на пол. Вытерла белой салфеткой свою промежность и мой обмякший член, который беспомощно свисал у меня между ног. У меня не было никакой страсти от прикосновения её рук к члену. Затем медсестра помогла мне встать на ноги. Больничная рубаха без препятствия скользнула ниже моих колен. Медсестра таинственно улыбнулась, поцеловала меня в губы и открыла дверь ординаторской. Осторожно вышел за дверь и не поворачиваясь отправился в палату на свою кровать.
Там потихоньку забрался под одеяло, довольный тем, что сейчас произошло в ординаторской со мной и с медсестрой, имени которой не знаю. Едва укрылся простыню, как вскоре крепко уснул, совершенно не ощущая никакой боли в теле.
Проснулся от запаха больничной и домашней кухни. Открыл глаза. Вокруг моей кровати мои друзья и Болохова Татьяна с сумками продуктов из дома. Рядом на тележке с продуктами медсестры кормили с ложечки больных в гипсе.
Мои друзья и Болохова Татьяна были в белых халатах. Они разглядывали меня.