Прелести жизни. Книга вторая. Цена жизни. Том 4
Шрифт:
Никто из орлов не пытался нарушить порядок. Старые орлы внимательно следили за пиром своих потомков по орлиной стае. Очевидно, нарушителей пира старые орлы могли строго наказать.
За время этого кровавого пира над трупами женщины и мужчины поднималось лёгкое испарение, словно чистые души освобождались от грешного тела и растворялись в безмерном пространстве, которое было отведено им природой.
Старик ОН жестом рук и взглядом провожал чистые души в неведомый путь, как бы напоминал им о том, что сам скоро будет рядом с ними в бесконечном пространстве
– После того, как кости полностью очистятся от грешного мяса и душа найдёт свой покой в пространстве, – продолжил Старик ОН, мысленно, объяснять похоронный обряд, – чистые кости от греха можно будет придать земле. Только после это закончиться жизнь человека-птицы на земле.
Лишь изредка душа человека-птицы будет возвращаться к своим потомкам, когда на земле в племени людей-птиц будут меняться ОН и ОНА, то присутствие всех живых и душ, покинувших землю – обязательно.
Тогда будет на планете Земля общий траур и праздник в племени людей-птиц. Так будет всегда бесконечно, в мире вечности и перемен. Когда Старик ОН закончил свою мысленную речь, последняя кость, очищенная от грешного мяса, упала сквозь щели брусков вниз ущелья на землю.
Там собрались последние чистильщики костей от грешного мяса. Множество грызуном обгладывали кости бывших трупов людей-птиц, скелеты которых обрели чистоту.
Когда похоронный обряд закончился, вся траурная процессия направилась обратно вниз. Траурные носилки остались на площадке у похоронного настила.
Старик ОН вышел вперёд и за ним потянулись – мальчик подросток, парни траурной процессии и наша группа, в том самом порядке, в каком мы шли к вершине этой горы к месту похоронного обряда.
Вокруг нас не было ни одного орла могильщика, и парни носильщики шли как все, совершенно не меняя форму своего тела. Во время движения в горах никто не разговаривал.
Все медленно спускали в ущелье к пещере с нашими рюкзаками. Каждый думал о чём-то своём. Откровенно говоря, мне было недостаточно того, что увидел про племя людей-птиц. Этого нам не хватало, чтобы хорошо познать культуру племени людей-птиц, с которыми мы познакомились лишь поверхностно и то на траурной ноте.
Но мысленно сказать о том Старику ОН и думать о другом мне не хотелось. Мои однокурсники могли за это время передумать и не согласиться с моим решением.
Поэтому шёл, не думая ни о чём, чтобы не спровоцировать никого к бурному обсуждению наших дальнейших действий в археологии. Когда Старик ОН достиг подножия траурной возвышенности, а Гиясов Морис плелся на середине тропы от вершины, вдруг, почти с ясного неба хлынул проливной дождь, который словно заканчивал похоронный обряд, окончательно смывая с костей грешную грязь людей-птиц.
Дождик так сильно хлестал с небес, что нам пришлось ускорить свой шаг, чтобы укрыться от непогоды в ближайшей пещере, ни столько от влаги, сколько от того, что нас могли смыть потоки воды в расщелину между скал на кости предков людей-птиц.
Которые лежали внизу и ждали своего последнего пребывания в этих местах перед своим погребением. Едва мы укрылись
Такое сильное землетрясение, что нам пришлось выскакивать из пещеры. Под проливным дождём мы укрылись у карниза огромной скалы, чтобы не быть заживо похороненными под каменным завалом сошедших лавин, с ближайших рядом с нами вершин.
Но у скалы нам не было шансов на спасение. Тогда мы выбежали на середину каменного плато, которое недоступно потокам ревущих лавин. Там мы в страхе наблюдали за происходящей стихией.
Так мы простояли под проливным дождём около часа. Когда дождь и землетрясение закончились почти одновременно полностью, мы были настолько мокрые, что на нас не было сухого места.
Даже наша непромокаемая альпинистская одежда не спасла нас от небесной стихии. Сверху и изнутри мы одинаково мокрые, словно находились одетыми в глубоком бассейне с водой.
Когда мы подошли к пещере с нашими рюкзаками, то она оказалась заваленной селем. Но худшее нас ждало у перемычки через пропасть к нашему каменному котлу с храмом.
Перемычка была полностью разрушена землетрясением. Обратной дороги к месту археологической работы у нас не было. Мы оказались отрезанными от всего современного мира.
– Придётся нам приютить вас у себя. – печально вздыхая, мысленно, решил Старик ОН. – Пока мои парни достанут ваши вещи из заваленной пещеры. Вы к этому времени обсохните. Мы найдём способ переправить вас обратно к вашему жилищу. До этого времени ваша группа будет в гостях у племени людей-птиц.
Посмотрел на лица своих однокурсников и не увидел на их лицах признаков радости. Они словно отрешённые смотрели в пустую бездну пропасти, где была погребена вся оставшаяся жизнь. Всюду вокруг нас не было в этой бездне ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Мы все должны были начать жить заново.
Старик ОН, не дождавшись никакого ответа, медленно пошёл вдоль пропасти по узкой тропинке в сторону просвета между гор. Все присутствующие у бывшей перемычке через пропасть, постепенно выстроились в том же порядке и поплелись в сторону своей неизвестности между гор, куда уводила нас звериная тропа.
К вечеру подошли к тому месту, где иногда был просвет в пропасти и изредка выделялись какие-то очертания нижней части бывшей пропасти, покрытые каким-то сизым туманом.
Стал внимательно вглядываться в днище провала и вскоре пожалел о том, что смог разглядеть. Всюду были трупы различных животных, птиц и людей. Не было, ни одного скелета.
Выходит, что трупы не поддаются разложению микробами и паразитами, съедающими трупное мясо. Был в полном замешательстве над определением этого вида.
– "Значить там находится смертоносный газ." – подумал об этом зрелище.
–
"В этом газе даже микробы не могут уживаться."
Где-то уже читал, что есть на земле такие места, куда попадают все хищники, птицы и животные. Где жертва и охотник, уравнённые в правах одной смерти. Откуда никто не вернулся живым. Так вот где это одно из самых опасных мест на земле!