Прелести жизни. Книга вторая. Цена жизни. Том 4
Шрифт:
Сегодня же мы прошли горловину ущелья из каменного котла, совсем не задевая своими рюкзаками об острые камни. Шёл следом за мальчиком подростком, впереди которого была каменная плита отвесной скалы, но, сколько мы шли в каменной горловине, столько не упирались в каменную плиту отвесной скалы.
Каменная плита в расщелине словно отодвигалась и только меняющийся рисунок структуры камня, напоминал нам о том, что мы не топчемся на одном месте, а продвигаемся вперёд к какой-то неизвестности.
Едва мы спустились по узкому переходу, в расщелине между
Меня почему-то сразу толкнуло на размышление то, что все орнаменты не просто резные рисунки, а надписи неизвестной нам письменности. Каждый рисунок орнамента имел какое-то назначение на плитах и стенах пещеры.
Словно мастера, выполнившие орнаменты пытались что-то передать своим потомкам. В тоже время некоторые рисунки орнамента напоминали молитвенные иконы, растительные образы и таблицы.
Вероятно, здесь жило племя язычников, у которых нет бога животного мира и человека. Видимо, эти люди поклонялись природе растительного мира.
Возможно, эта пещера служила каким-то ритуальным или религиозным местом неизвестной нам культуры? В то же время здесь был единственный выход из котловины.
Прямо у выхода из расщелины каменного котла нас ждал Старик ОН. Как только Старик ОН увидел нас, то тут же направился к узкой перемычке через глубокое ущелье. Мальчик-подросток пошёл за ним. Посмотрел туда, куда уводила нас едва заметная тропа, протоптанная дикими животными этих мест. Впереди за глубоким ущельем, поросшим хвойным лесом была огромная скала, которая по своей величине была значительно больше самого ущелья и прикрывала неприступной стеной путь на другую сторону гор.
Мне почему-то казалось, что мы отправимся именно туда к громадной скале. Хотя тропинка уводила нас параллельно скалы по склону другой горы, поросшей мелкой травой и какими-то небольшими кустами. Но постепенно наша группа стала приближаться к массивной скале.
Вскоре склон нашей горы и огромной скалы соединила узкая перемычка через глубокое ущелье с неопределённой пропастью, глубину которой не было видно из-за величины углубления покрытого сизой дымкой тумана или опустившейся в ущелье тучки. Старик ОН уверенно направился в сторону перемычки.
Вся наша группа двинулась следом за Стариком ОН, бессознательно ступая на узкую перемычку через глубокое ущелье, дна которого совершенно не было видно из-за того, что туда не попадали лучи солнца.
Мне казалось, что мы двигаемся по самому краю света, за которым совершенно другое измерение и понятие жизни. Нам предстоит проникнуть туда и, возможно, больше никогда не вернуться?
Но любопытство увлекало нас за собой. Мы даже не задумывались об опасности, которая словно хищник подстерегала нас повсюду. Ведь мы могли оступиться и упасть вниз.
Меня удивляло то, что никого из нас не захватывал страх, которым обладают все люди. Любое неловкое движение наших ног, и мы могли улететь в пропасть.
Разбиться насмерть о камни. Но мы так уверенно шли за Стариком ОН, словно прогуливались по городскому тротуару. Может быть, мы были под гипнозом этого Старика ОН и поэтому не ощущали никакого страха?
Однако мыслил и рассуждаю нормально, значить не нахожусь под гипнозом. Ведь, это знаю с самого детства, что гипноз на меня не действует. Хотелось бы посмотреть на лица своих товарищей, в каком состоянии духа они.
Повернуться к ним мне невозможно. Могу рюкзаком сбить в пропасть Касымову Зухру, которая идёт так близко за мной, что отчётливо слышу её дыхание за спиной. Поэтому мне пришлось только догадываться, что они тоже в таком состоянии, как.
За перемычкой над пропастью наша группа вошла в узкое ущелье, которое было ровное, как стрела. Разнообразные скалы по обе стороны ущелья, давали понять нам, что ущелье не искусственное, которое продолбили люди-птицы, а создала сама природа в этих местах.
В самом днище ущелья узкая тропинка была протоптана не стихийно природой, а животными и людьми, которые со времени сотворения мира топтались по узкому коридору между скалой и пропастью.
Теперь мы ступали на самую древнюю тропу на Земле. На выходе из ущелья находилась маленькая, но глубокая пещера. Старик ОН, мысленно, сказал нам, что рюкзаки надо оставить в пещере, так как на подъёме нам трудно будет с ними идти.
С рюкзаками ничего не случится. На обратном пути мы их заберём. Повинуясь указанию Старика ОН, мы положили в глубину пещеры свои рюкзаки и налегке отправились дальше за Стариком ОН по тропинке через небольшое каменное плато, с которого тропинка поднималась в гору и исчезала в лабиринте огромных камней, до самой возвышенности срезанной у своей вершины.
Очевидно, туда сейчас предстояло подняться всей нашей группы. Мы не заметили, как пристроились к парням. Они несли впереди нас двое носилок. В плетёных носилках из веток лежали трупы людей.
В первых носилках лежал мужчина, а во-вторых, носилках женщина. Получалось так, что наше знакомство с народом людей-птиц начиналось с похоронного обряда. Этим обрядом, как бы напоминали, что ничто не вечно под луной на этом свете и в племени людей-птиц имеет смертность.
Сразу узнал парней, которые были в пещере духов с огромными яйцами ящерицы в носилках, а позже с останками своих предков в носилках, которых выносили из могилы предков.
Парни и сейчас были также одеты, как в то время, всё тоже покрытие на теле в виде перьев от птицы. Всё также без единого волоска на теле, словно их побрили начисто бритвой. Загорелое мускулистое тело и голова показывали на то, что у парней на теле с самого рождения не было волос.
Может быть, люди-птицы не имеют волосяного покрова? Пожалуй, не прав в таком определении. Ведь у Старика ОН длинные волосы до пояса и без признака облысения.
Выходит, что у племени людей-птиц имеется какой-то религиозный обряд, по которому мужчины не имеют волосяного покрытия на своём теле.