Прелести
Шрифт:
И вдруг меня резко отбросило в сторону края обрыва. Ощущение такое, словно огромная ладонь дала оплеуху всему моему телу. Успел скоординироваться и, вместо того, чтобы упасть, взлетел над обрывом. И тут же почувствовал новый удар…
Попытался проснуться — не получилось. Реально почувствовал, что третий удар будет нанесён слева. Быстро выстроил блок в виде полусферы. Блок выдержал удар. Залез в шар, но уменьшил диаметр до трёх метров и опять попытался проснуться.
Наносить ответный удар, не зная с кем борешься, сложно. Тем более, когда лишь ощущаешь присутствие противника, но не видишь его.
— Что ж Вы делаете-то, Владимир Артурович? Я хотел по-хорошему…
Спасительное мерцание замаячило перед глазами, и я, наконец, проснулся.
Море было тёплым и ласковым. Чёрное море. Май 1995 года. Сочи.
Мой паспорт находился в Москве, в консульстве Франции, и пока французы решали — открывать визу или нет, я вторую неделю валялся на черноморском пляже. Загорел точно негр. Скоро стану похож на настоящего «француза».
Вечером, возвращаясь с пляжа, прошёлся вдоль книжных рядов, выставленных прямо на тротуаре. Книги лежали в полном беспорядке, поэзия смешалась с эротикой, а детективы угрожали толстым томам Льва Толстого. Уличная распродажа.
Полистал несколько ярких буклетов, отложил их в сторону и случайно прочёл название одной из книг: «Хазарский словарь». Автор Милорад Павич.
Открыл сзади и нашёл раздел «Содержание».
Принцесса Атех, ловцы снов. И как будто не было этих трёх лет. И такая тоска…
Купил книгу, бросил в сумку и повернулся к дороге, намереваясь перейти её в районе светофора. Большие белые чайки кружили над улицей, всем своим видом показывая, что сейчас подцепят, точно рыбину, какой-нибудь автомобиль, чтобы потом унести его и проглотить на ужин. И писк, крик, хлопанье крыльев, визг тормозов, оханья курортников, неожиданно слились в одну какофонию — синий Форд сбил неосторожную птицу.
Она лежала на асфальте, откинув в сторону правое крыло, и угасающим взглядом прощалась с любопытными, обступившими её пешеходами.
Девочка лет десяти взяла тяжёлую чайку на руки и понесла прочь от этого места. И девяносто процентов против десяти, по мере их удаления, стали превращаться сначала в пятьдесят на пятьдесят, а потом, когда фигура исчезла за углом дома, и вовсе в десять против девяноста.
А вдруг?
Наш секцион разместили в здании принадлежавшем «синей» компании, в правом дальнем углу плаца, если смотреть от КПП, на втором этаже.
Всю первую неделю мы дожидались пополнения из Аобаня, учились складывать личные вещи квадратом тридцать на тридцать сантиметров, бегали вокруг канала и разучивали строевые песни. Две из них, действительно, были на русском языке. А также: учились гладить парадную форму, вернее, учились румыны, которых в секционе присутствовало пять человек, и ни один не знал, что такое утюг (может быть просто совпадение?), получили по автомату «Фамас»; два дня заправляли и расправляли постели; бегали со второго этажа вниз строиться на время и т. д.
Возглавлял секцион аджюдон Ларон, национальность которого, в связи с многолетней выслугой и офранцуживанием, выяснить не представлялось возможным. Кроме сержанта словака, присутствовал сержант чех, большой любитель езды на велосипеде (на работу он приезжал не иначе как на этом виде транспорта), а также сержант-шеф, тоже непонятной национальности.
Капральский состав представляли: русский капрал Саша, известный уже премьер-класс болгарин Красимир Здравков, и фут-фут серб Иванович, которого и русский и болгарин называли Ивановым. (Фут-фут, это волонтёр оставшийся после окончания обучения в учебном центре для прохождения капральского стажа.) Между собой капралы говорили по-русски. Из этого следовало, что всем славянам нашего секциона, а в особенности русакам, повезло.
Как не «везёт» русскоговорящим (а это не только русские, но и представители всех республик бывшего СССР), попавшим во «франкофонский» секцион, я наблюдал на следующий день в столовой.
Нас уже рассадили по столам, где мы принялись пережёвывать принесённую на подносе пищу, когда в столовую завели секцион из «красной» компании. Так как мой стол был занят лишь на половину, часть из вновь вошедших уселась к нам. Фамилия пацана, сидевшего напротив меня и очень быстро поглощавшего второе блюдо, заканчивалась на «—OV». Так как моя фамилия по-французски совсем не походила на русскую и читалась — «CHKOLINE», первыми ко мне мои соотечественники обращались редко.
— Русский? — я взглянул на потенциального земляка.
— Русский, — как-то невесело улыбнулся он. — Я гляжу у тебя фамилия странная, как читается-то хоть правильно?
— Школин. Андрей, — и протянул руку.
— А я прочёл Чколайн, — ответил он рукопожатием. — Олег. Ты извини, я тороплюсь. Сейчас эта сука закончить приём пищи скомандует.
— Какая сука?
— Капрал наш, франкофон. Он специально раньше всегда приходит, пожрёт до нас, а нам не даёт. Фут-фут, который привёл, тоже франкофон, тот останется доедать, а этот нас уведёт. Он так уже три месяца делает, козёл. Из-за меня. Я с ним поцапался в начале Кастеля, вот он и хочет, чтобы меня остальные пацаны сожрали. Но пацаны — молодцы, не повелись, так он лютует.
И действительно, через пару минут весь их секцион, не дав легионерам доесть, подняли и увели на улицу. Порядочки…
Первая стычка у русских произошла с румынами. Нас в секционе было шестеро — трое из России, двое из Украины и один из Латвии. Конфликт разгорелся из-за того самого случая с утюгами. Один из румынов гладил брюки около часа, чем вызвал справедливое возмущение очереди. Следующим за румыном должен был гладиться харьковчанин Игорь. Он ждал, ждал, потом не выдержал и предложил румыну спаринг (румын, надо сказать, хвастался в Аобане знанием карате). Тот отказался. Игорь потащил его в туалет силком. Вмешались другие румыны, а следом мы. Драка не состоялась — не дали капралы. В итоге, все дружно и долго отжимались.
Румыны, вообще, проявили себя с очень интересной стороны. Во время утренних десятикилометровых пробежек, в конце дистанции, когда все остальные, устав, отставали, они изо всех сил старались попасть на глаза капралам или сержантам, мол: «Поглядите, какие мы выдающиеся физкультурники!» Так же во время игры в футбол, пас от румынских игроков имел шанс получить лишь капрал.
— Капраль, капраль! — кричал местный «Георгий Хаджи», выискивая на поле своего непосредственного командира.