Прелести
Шрифт:
— Ну да, это не есть совсем работа. Это больше для души. Я думаю, каждый человек должен хоть раз в жизни задумайтся…
— Ой-ёй-ёй… — я поморщился и встряхнул головой. — Ты мне это уже рассказывал. В Химках. Не хватало ещё в казино выслушивать фантастические рассказы о пересечении Тихого Океана евреями во времена, когда и кораблей-то не было. Не грузи. О, кей?
— Хорошо, — иностранец спокойно воспринял мою манеру переходить на «ты» в процессе шапочного знакомства. — Вы москвич?
— А ты?
—
— И я не москвич. Я сибиряк. В столицу недавно переехал. Как только здесь стали мои альбомы музыкальные выходить в массовый тираж. Выпьем? — принял из рук официантки широкую рюмку с коньяком и протянул её навстречу, наполненному красным вином, фужеру американца. — За штат Юта!
— Почему?
— Потому что Юта, край, где мормоны живут круто, — улыбнулся и выпил всю сотку. — Новая песня получается. Шансон, ети твою мать. Надо будет Шуфутинскому продать.
— Я не из Юты, — американец отхлебнул вино. — Будьем знакомы.
Как ни странно, его звали не Биллом или Джеком, а, вполне по-русски, Иваном. Корни представителя «самой свободной державы вселенной» были саратовскими. Через час мы интернационально наклюкались и пошли «поднимать деньги» к столикам рулетки. Проиграв «положенную для лохов сумму», вернулись к забаве исконно русской — неумеренному употреблению алкоголя.
— Я крепкие напьитки не буду, я вино пил, — попытался сопротивляться Иван заказанным мной двум порциям коньяка.
— Тогда давай пить водку.
— А что, водка разве не крепкий напьиток?
— Конечно, нет.
— Давай, — сломался американец, вполне по-русски, залихватски запрокинул рюмку заказанной мной ранее прозрачной вкусной гадости и запил соком. — А что за музыку ты сочиняешь?
— Я сочиняю стихи. Затем перекладываю их, в зависимости от ассоциативности, на музыку самых разных форматов, от эстрады до арт-рока. Я вообще далёк от жанровой однотипности. Другое дело, что выпускающие лэйблы отбирают только те песни, которые, по их мнению, укладываются в рамки формата «Шансон». Не слишком сложно объясняю? Для меня это вообще больная тема.
— Французский шансон?
— Русский, — я достал из кармана пиджака диск с моей фотографией на обложке и протянул Ивану. — Самый русский из всех жанров, какие только существуют. Дарю.
— А почему тогда «шансон»? — он покрутил сидюк в руках.
— А почему тогда «Книга Мормона» — религиозная, а не фантастическая литература?
— О, да, я понимаю твой юмор, — он вежливо улыбнулся. — И можно автограф?
— О, да, я тоже понимаю твой сарказм. Можно.
Американец не обиделся на то, что я его передразниваю. Если все те «вьюноши» в безукоризненных белых рубашках, галстуках и со стандартными улыбками, что парят мозги народам пяти континентов, борясь за влияния на эти запаренные мозги и деньги, что отдают в дальнейшем обладатели этих мозгов, так же восприимчивы к сатире, то… Во всяком случае, становиться понятным, почему они завоевали такое положение в мире, зомбируя ищущих духовную отдушину «материало-человеков». Американец спокойно разглядывал играющих в казино московских буржуев.
Начался очередной розыгрыш билетов, которые посетитель получает на входе. С помпой и полуголыми девицами. Несколько тысяч долларов выиграл пузатый дядька, по-видимому, завсегдатай заведения (на моих глазах он швырнул в барабан пачку таких билетов). Дядька преспокойно отошёл к столикам рулетки проигрывать выигрыш (каламбур).
— Мы с тобой, Андрей, ничего сегодня не выиграли, — Иван повернулся в мою сторону и посмотрел «участливо, по-американски».
— Иногда полезнее не выиграть, а проиграть, — я зубочисткой «некультурно» выковыривал мясо из зуба мудрости.
— Очень интересно, и когда конкретно?
— Например, сегодня.
— А для чего тогда играть, если цель проиграть? Не проще ли выкинуть деньги, ну или фишки в урну?
— Нет, смысл в том и состоит, чтобы, сознательно проигрывая, набирать очки. Многие игроки кидают специально в автоматы монеты, зная что, проигрывая таким образом, они наполняют банк до критической массы. И потом берут сразу всю кассу.
— Бывает, что пока они наполняют банк, подходит игрок со стороны и одной монетой забирает весь выигрыш у умников из-под носа, — и представитель секты последователей учения Мормона широко улыбнулся. Не понравилась мне его улыбка. Внизу живота тушканчики заскребли. Давно я этого чувства не испытывал. Давно…
— Случается и такое.
— Значит, Андрей, ты сегодня проиграл деньги для того, чтобы потом выиграть?
— Не я проиграл, мы оба проиграли.
— Ну да, я тоже не выиграл.
— Замечательно, — и, в свою очередь, улыбнулся собеседнику. — Я, значит, проиграл, а ты, всего лишь, не выиграл.
— Это только игра слов. И что, ты планируешь, в дальнейшем, много денег выиграть?
— Да нет, я на другом фронте отыграюсь. Не на финансовом. Мне, вообще, деньги халявные противопоказаны, как и любая другая халява. Можно даже не пробовать.
— Кем противопоказаны?
— Сложный вопрос. Я много раз пытался себе на него ответить. Раньше. Сейчас не пытаюсь. Лет десять последние. Если надо, у меня и так будет то, что нужно. Но не на халяву. Хотя для кого-то другого, если это мне лично не принесёт никакой выгоды, показательное чудо сотворить могу.
— Как это?
Я кивнул в сторону игрового зала:
— У тебя ещё, кажется, фишки остались?
— Одна есть, — Иван порылся в кармане и достал двадцатипятидолларовый кругляшёк. — Я её хотел перед уходом использовать.