Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги
Шрифт:
Старик внезапно свернул, и сержант едва успел заметить, куда. Оказалось — он прошел между двумя торговыми точками, в узкий проход между ними, такой узкий, что протиснуться в него можно было только повернувшись боком. Сержант протиснулся следом за стариком — и никто не остановил его.
Они оказались в месте, где в импровизированных складах хранился товар. Здесь отвратительно воняло дерьмом, мочой и гниющими объедками, под ногами шевелилось — то ли черви, то ли крысы, то ли и те и другие вместе. Где-то на рынке сиреной воздушной тревоги взревел осел — и сержант выхватил пистолет…
— Усиджали, аскари — сказал старик, гремя ключами — ситакужа кукуа [19] .
— Куниуа сийо рахиси сана — ответил сержант — венги вамиджарибу [20] .
— Наджуа, аскари —
19
Не бойся, воин. Я не убью тебя.
20
Убить меня не так просто. Многие пытались.
21
Я знаю, воин. В том автобусе был мой родственник. Он сказал, что у тебя руки воина, быстрые как молния и сердце короля. Я продам тебе винтовку и не возьму много.
Твою мать!
Когда сержант учился — а он входил в нештатную разведывательную группу, специализирующуюся на операциях в Африке и состоящую только из чернокожих морских пехотинцев — помимо изучения суахили, зная который можно вполне сносно существовать в любом месте центральной и южной Африки — они много еще чего учили. Америка — перекресток миров, большой Вавилон, здесь можно найти выходцев из любой точки земного шара. С ними проводили занятия носители языков Африки, бывшие африканские военные, исследователи Африки, в том числе и те, которые были родом из Африки. Советский союз продвигал в Африке коммунизм — и тем, кто ему противостоял, нужны были хорошие военные советники. Они закончили курс обучения как раз в девяносто первом, в год, когда Советского союза не стало и коммунистическая угроза отошла на второй план — но навыки остались, причем те, какие сейчас уже не преподавали, этот курс был закрыт. Из лекций специалистов по Африке сержант запомнил, что в Африке, несмотря на отсутствие мобильных телефонов — информация распространяется очень быстро. Любого путника, пришедшего в деревню — расспрашивают о новостях и рассказывают ему свои новости, он идет дальше и несет информацию. На базары — женщины ходят не только для того, чтобы купить нужное — но и чтобы обменяться новостями, послушать чужие и рассказать свои. Информация о черном стрелке, в одиночку перебившем банду — уже дошла до рынка Бакараха и значит — через пару дней о новом шерифе будет судачить половина Могадишо. И информация может дойти до того, кому ее знать вовсе не обязательно и он может задуматься над тем, кто приехал в город, и зачем. А если старик будет судачить об иностранце, купившем у него снайперскую винтовку…
Придется…
Снайперы — особенные люди. Их профессия — наивысшая степень войны, они же — абсолютные воины. На войне большей часть ты убиваешь врага, не видя его. Ты нажимаешь на кнопку — и ракета или бомба отправляется в полет, чтобы убить того, кто в десятке километров от тебя. На поле боя — господствует артиллерия, основные потери в пехоте — именно от артиллерийского огня. Даже огневой бой — чаще всего происходит на дистанции, любой командир, допустивший сближение противника со своим подразделением — считается не совсем профессиональным. Ты видишь фигурки в прицеле своей винтовки и стреляешь в них. Некоторые падают. Или ты палишь из пулемета, над стволом поднимается горячий воздух, от грохота у тебя едет крыша, и ты вообще плохо понимаешь, что происходит. Но снайпер убивает не так. Оптический прицел позволяет прекрасно видеть того, в кого ты стреляешь. Ты опознаешь цель, принимаешь решение убить именно его, нажимаешь на спуск и видишь, как человек падает, сраженный твоей пулей. Это — квинтэссенция войны, хладнокровное убийство одного человека другим. Снайперов не любят не только в чужой армии, но и в своей — хотя опытный снайпер может обеспечить своему отделению безбедное существование даже на самом переднем крае. Снайперы всегда изгои — с ними не сыграют в бильярд, им не нальют кружечку пива в баре в знак признательности. Раньше — снайперы, взявшие на мушку офицера, нередко получали приказ отставить: считалось, что офицеры, чаще всего дворяне служат в армии не для того, чтобы их убивали простые солдаты. Сейчас все проще — умный ублюдок в очках с золотой оправой вызывает его и говорит — иди и убей вот его. И получишь сто тысяч долларов и внеочередное звание.
Сержант Грегори Бунт убил двадцать девять человек. Застрелил их по одному. Но он сделал это потому, что у этих ублюдков было оружие и они пытались убить его или его товарищей. Вчера — он убил еще семь человек, но если бы он этого не сделал — они бы убили его и еще несколько человек. У него был нож, был пистолет и были отработанные навыки убивать — но он просто не мог убить старика, который всего лишь слишком много услышал и мог разболтать это дальше…
— Усиджали, аскари. Мими си кумвамбия мту еоте кухусу веве на бундуки… [22]
22
Не бойся, воин. Я никому не скажу про тебя и винтовку.
Дверь контейнера, освобожденная от хватки замков — открылась…
Сержант решил поверить старику. Просто — поверить.
В контейнере — через проржавевшую крышу сочился свет. Было тесно, пахло машинным маслом и сталью. До самого верха — были наложены свертки…
Старик, покопавшись где-то в свертках — довольно причмокнул и вытащил из кучи один за другим два длинных, по метру свертка. Подмигнув, передал их сержанту. Потом — достал еще один сверток…
Устроившись поудобнее — сержант Бунт начал разворачивать предложенное.
В первом — оказалась снайперская винтовка с затвором Мосин — Наган, но какая-то странная. Явно не гражданское оружие, ложе сделано грубовато, но при этом из отличного, твердого как камень дерева. Странный приклад с высокой щекой и прицел — не из таких, какие ожидаешь увидеть на подобном оружии. Не русский четырекратный — а старый, но на вид неплохо сохранившийся Kahles! Один из самых дорогих европейских оптических прицелов, они поставлялись в армию Австрии, Германии и были сделаны по стандартам НАТО.
Сержант попытался понять, откуда винтовка — и не понял. Маркировка не кириллицей, а латиницей, год выпуска — семьдесят первый. Ствол расстрелянный, но в меру. Он не мог пристрелять винтовку — но внимательно осмотрел ствол, у старика оказался даже специальный фонарик.
Вторая винтовка — схема Ли-Энфильда, при этом довольно современное спортивное ложе со щекой и гражданский оптический прицел десятикратного увеличения. Он понял, откуда это — Индия, арсенал в Ишрапуре, производящий до сих пор и Ли-Энфильд и БРЭН. Видимо, помимо оригинальных вариантов он выпускал и переделки, как эта. Винтовка не просто новая — из нее не сделано ни одного выстрела, она в смазке и со всем ЗИП, который полагается. И прицел — три на девять, отлично установленный. Он взял бы ее, если бы не два обстоятельства. Первый — новая винтовка может повести себя как угодно, винтовка, из которой сделали несколько сотен выстрелов, «обкатали» ствол — все-таки лучше, если предыдущий владелец — не загубил ее отсутствием чистки или стрельбой трассирующими. Второй — калибр. Калибр был не НАТОвский — а почему то британский, какой у оригинального Энфильда. Он не помнил баллистическую таблицу на эти патроны, да и с самими патронами могли быть проблемы. Сейчас это большая редкость.
Он остановил свой выбор на третьей винтовке. Как только развернул, понял — то, что нужно. Одна из моделей Заставы, винтовка со скользящим, продольно-поворотным затвором, выполненная скорее в европейской школе, чем в американской. Американские снайперские винтовки были с легким, более изящным ложем, потому что брали начало от охотничьих винтовок, в то время как европейские снайперские винтовки — от спортивных. Дерева на ложу не пожалели, причем ореха, щека регулируемая, хват как на спортивной винтовке. Цевье широкое и длинное, к нему прикреплены сошки, произведенные в Югославии, но на вид ничего. Прицел — югославский вариант русского ПСО с постоянным шести, а не четырехкратным увеличением — но это и хорошо. Такой прицел в металлическом корпусе очень прочен и выдерживает самую варварскую эксплуатацию в непрофессиональной, призывной армии. Ствол длинный, толстый, хорошо обработанный, пламегаситель как у СВД — советская школа. И напоследок: винтовка сделана под 7,62 NATO, траекторию которого он знает наизусть и может выдать решение для любой дальности даже во сне. Два таких патрона — он везет с собой, но этого может быть недостаточно…
— Патроны к этой винтовке есть?
Старик закивал, порылся в вещах — и достал оттуда завернутую в полиэтилен коробку чешских Селье и Бело. Дешевые, но неплохие, в Чехословакии производят хорошее оружие и хорошие патроны, половина профессиональных проводников в Африке пользуются нарезными штуцерами именно чешского производства, недорогими, прочными и надежными…
— Пойдет — кивнул сержант — а еще есть?
Старик достал еще две коробки.
— Я куплю все это, старик. Сколько я должен тебе?