Прелюдия беды. Мрак под солнцем. Четвертая и пятая книги
Шрифт:
— Что…
— В течение следующего часа через пост проследует колонна, три грузовые фуры. Приказано пропустить без досмотра.
— Вот с…ка!
— Интересно, откуда эти твари все знают… — сидевший за рулем Тигра водила хлебнул из фляжки — из штаба не вылазят, а все знают.
— А ты думаешь, вот этот козел зачем сюда приперся, а? Да он для этого сюда, с…ка, приперся. Проконтролировать, чтобы все эти фуры — и дальше через границу без контроля перли. Ты думаешь, с каких грабежей у них сынки на Х-пятых [73] ездят и в Лондоне учатся, а?
73
Престижная
— Твари…
— Да, б…дь, выстроить бы всех у стенки, и…
— Кто тогда нами командовать то будет? — мрачно сказал капитан.
— Не, ну что же — все скурвились?
— А что — нет?
ОМОНовцы помолчали.
— Пойду, местных предупрежу.
Капитан — положил своему сослуживцу руку на плечо.
— А ты думаешь, они не знают, а?
— Да… все чудесатее и чудесатее.
Сержант вздохнул.
— Пойду, у президентских [74] тоже взятку возьму. Шашлыком.
74
Одно из названий нацгвардейцев. Возникло потому, что Национальная гвардия подчинялась непосредственно президенту.
— И мне тоже.
— И мне! — возник водила.
— А рожа не треснет? — вызверился на водилу сержант — сам сходишь и возьмешь… припух совсем.
Сержант ушел за взяткой — а капитан сел в дверном проеме Тигра и задумался. Мысли кружились в голове как стая воронья… и все до одной были черными…
Из оцепенения — его вывел протяжный гудок. Он посмотрел в сторону блока — по обочине, один за другим перли два «Хаммера»…
Ублюдки…
Местные даже не попытались их остановить — отступили в сторону. Берестянский нащупал в держателе Сайгу [75] , рванул на себя, выскакивая из машины.
75
Карабин специальный 18,5. В гражданском обороте Сайга-30. Укороченная модель, такая же как Вепрь 12–03, запущена в производство в конце 2012 года. Удобная вещь, можно остановить машину, выбить дверь. При штурме тоже неплохо — если террорист, особенно обдолбанный даже с несколькими автоматными ранениями способен сопротивляться — то картечь дает сильный болевой шок и быструю потерю крови.
Ружье сильно ударило в плечо, картечь ударила по радиатору головного «Хаммера», разбила его, во все стороны брызнул белый пар. Второй заряд пришелся в покрышку, изуродовав ее так, что ехать дальше было невозможно. ОМОН и нацгвардейцы — бросились на дорогу, похватав оружие.
— Из машины! На землю! На землю!
ОМОНовцы привычно провели захват, чеченцы, выхваченные из машин, и брошенные на землю орали и матерились.
— Чисто!
Берестянский — бросил в машину карабин, подошел ближе. Один из бойцов показал ему изъятый Стечкин — позолоченный и с рукоятью из дорогого чеченского горного бука. На кожухе — шла какая-то надпись, по-арабски. Оружие считалось наградным — и его носили очень непростые люди…
— Так… кто старший. Кто старший!?
Один из задержанных задергался и по знаку Берестянского его подняли. Пацан совсем, тридцати еще нет — но понтов.
— Ты кто такой, русский? — он говорил совсем без акцента — ты кто такой, чтобы меня на землю класть? Ты на своей земле так распоряжайся!
— Это и есть моя земля. Двух раз не хватило — и в третий научим. Ты почему такой невежливый, а?
— Слушай, русский, да ты знаешь, кто я такой. Да мне только один звонок сделать, да, и тебя свои же раком отхарят!
Берестянский протянул свой телефон.
— Звони.
Чеченец недоверчиво посмотрел на него. Потом — схватил телефон, натыкал номер. Заговорил с невидимым абонентом с большой долей почтительности в голосе. Потом — протянул трубку назад.
— Тебя, русский.
Берестянский взял трубку, отошел подальше, прикрылся ладонью.
— Кто?
Городецкий…
— Капитан Берестянский, семнадцатый контроль.
— Берестянский. Ты что, ох…ел в атаке?! Ты что сделал?! — трубка дрожала от начальственного гнева.
— Товарищ генерал, только что группа машин в составе двух предприняла попытку силового прорыва через блок-пост. Прорыв пресечен, одна машина повреждена, преступники задержаны. Пострадавших нет.
— Ты совсем там ох…ел в атаке? Мало нам проблем? Это сотрудники местного МВД, они остались верны нам!
— Товарищ генерал, вы же сами приказали усилить бдительность.
Какое-то время генерал Городецкий молчал, не зная, что сказать.
— Задержанных освободить. Оружие, транспортные средства вернуть. Принести извинения. Вам все ясно?
— Так точно.
— Исполняйте.
Берестянский выключил трубку. Махнул рукой условным знаком — освобождайте. ОМОНовцы и нацгвардейцы отошли в сторону, чеченцы поднимались, отряхиваясь.
— А что нам с машиной делать? — спросил один из чеченцев — ты нам машина сломал, да!
— Пешком дойдешь.
Чеченец подошел ближе.
— Уезжай отсюда, русский. Пока жив.
— Это ты жив, пока я позволяю тебе жить.
Двое — русский и чеченец долго смотрели друг другу в глаза. Первым — не выдержал чеченец.
Через несколько минут прошли три фуры. Их пропустили…
— Э, русский…
Капитан обернулся. Один из сотрудников местного МВД, тот самый, на Приоре — стоял рядом с Тигром.
— Поговорить надо, да. Отойдем?
Берестянский повесил себе на плечо автомат. Они отошли в сторону… чеченец не видел, что один из ОМОНовцев присел за машиной, держа чеченца под прицелом Вала.
— Говори.
Чеченец был молодым, наглым, небритым — здесь вообще было на удивление много молодых людей, в России от этого отвыкаешь. Из хорошей, влиятельной семьи — иначе бы в уголовный розыск не попал бы. Здесь это не просто так и не бесплатно — даже большие деньги, и то возьмут далеко не от каждого.
— Ты из Ростова, да?
— И что?
— Я в Ростове учился, в школе милиции… — чеченец закатил глаза — такие девочки, да… Вай, какие девочки…
Да уж… Это не у вас — коз и овец…
— И что с того?
— Да ничего. Ты зачем так делаешь, брат? Нехорошо так делать, да.
— Я тебе не брат.
Чеченец внешне не обиделся.
— Как знаешь, русский. Только ты все равно нехорошо делаешь. Ты зачем так Асланбека остановил? Он большой человек, у него дядя генерал полиции, да. А ты его обидел при его людях, на землю положил — это большое унижение для мужчины, если его на землю положили. А если он ночью мстить со своими абреками придет? Мы тоже спокойно жить хотим, русский, если ты такой крутой, зачем нас подставляешь?