Премьер-министр
Шрифт:
Он рычит, коротко и резко, от этого звука я испытываю гордость, его руки сжимаются, а потом отпускают мою задницу.
— Быстрее. Ты можешь действовать грубее.
— Это больше относится к тебе.
— Боже..., — вскрикивает он, выстреливая на меня струей, я начинаю хихикать. Ничего не могу с собой поделать. Сперма горячая и липкая. — Не смейся, Спрайт.
— Извини, — радостно говорю я. Я не отдергиваю руку и не делаю ничего такого, словно это является чем-то ужасным. Мне нравится. И я больше чем уверена, что он знает,
Он фыркает.
Я жду, он несколько раз глубоко вздыхает, затем открывает глаза, и я делаю то, что он говорил, размазываю его сперму по своей коже, оставив его след. Он замерев наблюдает за моими действиями, когда я заканчиваю, мы словно возвращаемся к действительности и окунаемся в страстные ласки друг друга, мне кажется такое не может происходить между двумя взрослыми — заниматься сексом уже с десяток раз за последние восемнадцать часов.
Я немного утрирую, конечно.
Видимо, «оставить след на всю ночь» подразумевало тридцать минут, потому что, в конечном итоге, мы вместе принимаем душ, и я впервые с вечера пятницы одеваю нормальную одежду.
Единственная причина, по которой я согласилась с его аргументом заказать еду на ужин, в обмен на секс у стены… не то, что я бы жаловалась, но секс у стены… умм.
— С курицей и карамелизированным луком, на данный момент — это мое самое любимое блюдо.
Он потрясенно смотрит на меня.
— Что?
— Это не пицца.
— Прости? — я визжу, когда он наступает на меня и прижимает к стене. Я замираю, как только оказываюсь в ловушке его рук — одна рука упирается в стену рядом с моей головой, другая обвивается вокруг моих бедер. — Зато вкусно.
— Ты вкусная. Но это не пицца.
— Что ты закажешь?
— Для нас пиццу пеперони, если ты не вегетарианка. Можно заменить грибами или помидорами.
— Что это такое? Пепперони?
— Это начало, основа. Затем можно добавить грибы, зеленый перец, колбасу, лук… не карамелизированный. Это слабость. Красный лук. Оливки тоже будут хороши.
— О мой Бог, — я облизываю губы. Мне не стоит вдаваться в дискуссию, что стоит положить в пиццу, но я не могу. — Ты сноб, но наоборот.
— Я не сноб.
Я киваю, теперь отчетливо видя всю картину.
— Твой мир соответствует заведенному порядку. Это не клише. Ты, на самом деле, предпочитаешь пиво и пиццу навынос.
— Конечно.
Я смеюсь.
— Ты настолько идеален, что мне аж больно.
— Вряд ли я настолько идеален. У меня есть красивая женщина, с которой я спорю по поводу пепперони. Если это не отрицательная черта моей личности, не знаю тогда, что.
— Мне нравится спорить с тобой.
— Может, после пиццы и пива мы сможем провести дебаты по поводу инициатив в различных областях нашей экономики и стоит нам или нет
— Серьезно? Давай начнем прямо сейчас.
— Не могу, — он нежно целует меня, затем чуть глубже, его поцелуй посылает ток по моим пальцам, я своими действиями, начинаю призывать его к продолжению. Но на этом все. — Нужно заказать пиццу. Две пиццы.
— Думаю я справлюсь с пепперони. Если ты добавишь туда черные оливки.
— Я смогу завтра с утра доесть остатки, пока буду готовиться к встрече на высшем уровне.
— Если бы твои избиратели видели тебя сейчас….
— Прекрати, не заставляй меня краснеть.
Я все еще продолжаю хихикать, он поднимает трубку и набирает номер, который видно помнит наизусть. Он заказывает две пиццы, добавив в мою вяленые помидоры и маслины, подмигивая мне, когда я удивленно приподнимаю брови.
— Что? Думаю, могу подавиться карамелизированным луком, если вокруг будут еще и другие вкусности.
— А ты интересный человек, мистер Стронг.
Он просто ухмыляется.
— И ты действительно закажешь доставку, как и все остальные?
— Я такой же как все.
— Ну...
— Эта пиццерия проверена, как говорится. Лаклан дал мне ее номер телефона, и сказал, что я могу позвонить, их проверяют у ворот. Но я совершенно ясно выразился, что не собираюсь нанимать шеф-повара, который будет готовить мне пиццу или что-то типа того. Мне необходимо хоть иногда иметь нормальную жизнь, и охране приходится приспосабливаться.
В его словах есть нечто такое, отчего мое сердце отзывается болью, я привстаю на цыпочки и нежно его целую. Затем я возвращаюсь к своей книге, пока мы ждем пиццу. Он отвечает на телефонный звонок, потом открывает дверь, когда приезжает доставщик.
— Вот ваша пицца, — слышу я, поднявшись по лестнице в холле, и стараясь не показываться на глаза. — Тридцать долларов.
— Спасибо, парень. Сдачу оставь себе.
Я следую за ним на кухню, мы раскладываем пиццу на тарелки (он берет кусочек моей, по его мнению, он обязательно должен ее попробовать) и предлагает мне пиво.
— Или мы могли бы открыть бутылку вина, — добавляет он, видя, что я замешкалась со своим ответом.
Я от удивления моргаю.
— Ты любишь вино?
— Да.
Я пытаюсь отыскать на его лице признаки, что он подкалывает меня, но оно по-прежнему вежливое.
Он смеется.
— Я предпочитаю красное, но пью белое. Шампанское только в особых случаях, когда какое-то событие или пью его с тела красивой женщины.
— И ты часто такое проделывал?
— Не на днях точно.
Я улыбаюсь.
— Пиво звучит неплохо.
— Это был своего рода тест?
Теперь пришла моя очередь смеяться.
— Нет. Иногда ты просто двигаешься вперед с такой скоростью, что я не поспеваю за тобой. Я всего лишь раздумывала, чего мне больше хочется.