Прения сторон
Шрифт:
Он пришел домой, когда гости уже собрались. Но, кажется, они не очень без него скучали. Иринка, все Иринка! Она умела создать атмосферу близости и простоты. Мушкетеры к тому же были давно и прочно знакомы домами. «Чем-то они друг на друга похожи», — весело подумал Ильин.
Жена Колтунова, туго затянутая в талии, с бисеринками пота на черных усиках, стеснялась и ежеминутно краснела. Ее дружески поддразнивал Слиозберг, называя почему-то «камрад Колтунова». (Позднее выяснилось, что она преподает испанский язык.) Фаня Слиозберг, стоматолог, хорошенькая, подвижная, одета была в немыслимо яркое
Мушкетеры веселились и никаких других сверхзадач не ставили. Они любили выпить, потанцевать и обожали рассказывать анекдоты. Васильев за какие-нибудь полчаса напел чуть ли не весь репертуар Высоцкого. И пел хорошо, броско, не фальшивя, как и надо петь такое.
А в танцах первым был Колтунов. Никогда у Ильиных не танцевали — места мало, да и не для того приходили. За ужином больше обсуждали дела, Иринка жаловалась, что «заседание продолжается».
Мушкетеры все же нашли пятачок для танцев, Иринка тоже танцевала. Она когда-то кончила балетную студию при каком-то Доме культуры. Глядя на нее, Ильин думал, что она от всех отличается — пластична, женственна, и ему хотелось поскорее остаться с ней вдвоем.
— А вы вашу семью не пустите по миру? — негромко спросила Пахомова.
— По миру? — весело переспросил Ильин. — Ну, до этого еще не дошло.
— Дойдет, и очень скоро, — пообещала Пахомова. — Если не начнете работать по-настоящему. Вы ж еще ни в один процесс не сели! А что вы там своими бумажками наковыряете?
Ильин промолчал.
— На каждого клиента по часу тратить, нет, так нельзя!
«А вот это мое, сюда я никого не пущу!» — подумал Ильин.
— Знаете, Варвара Павловна, я ведь привык мыслить в миллионах рублей, так мне теперь до ста трудно считать.
— Господи, да что это вы такой неспособный! Ну, возьмите какое-нибудь легонькое совместительство.
— Есть у меня! Лекции я читаю.. Впрочем, спасибо, подумаю…
В одиннадцать Иринка подала кофе, но только стала разливать, как позвонил телефон. «Сашка, — подумал Ильин. — Наверное, что-нибудь с Люсей…»
Но это звонил Касьян Касьянович.
— Шел мимо, вижу свет в окнах — значит, не спят. Ну, ежели не спите, я зайду?
— Да, конечно, конечно… — сказал Ильин несколько растерянно.
Касьян Касьянович был нередким гостем, случалось, обедал, случалось, ужинал, но в такой поздний час… И как это «шел мимо»? Только дело могло привести его сейчас к Ильину. Надо, надо было сказать о гостях, очень может быть, что Касьян Касьянович совсем не настроен слушать буги-вуги…
Но был уже звонок в дверь, и Ильин пошел открывать.
— Э-э! — сказал Касьян Касьянович те самые слова, которые Ильин и ожидал. — Э-э, так у тебя гости… — Он уже снял с себя свой старенький макинтош, который кто-то из конторских остроумцев окрестил «плащом Гарпагона».
— На юридическом языке, — сказал Ильин, — это называется создать себе железное алиби. («Уму непостижимо, что я болтаю», — подумал
И, как всегда, выручила Иринка. Она была искренне приветлива с Касьяном Касьяновичем и, кажется, не могла понять, почему его поздний приход может вызвать замешательство. Снова появилась закуска, водка и портвейн «три семерки».
— Беленькой и пирожочек, — говорил Касьян Касьянович, усаживаясь. — Я человек старый, мне на ночь много нельзя.
Мушкетеры сразу притихли, а Пахомова откровенно нахмурилась. Выходило так, что Касьян Касьянович испортил вечер. «Черт знает что такое, какая-то „несовместимость“…» — думал Ильин.
— Танцы продолжаются, — шутливо возвестил он и поставил самую громкозвучную пластинку — знаменитую «Принцессу».
Но и вертясь на пятачке, Ильин все время прислушивался к Касьяну Касьяновичу, бранил себя за это, но прислушивался.
— Не знал, что гости, не знал… За ваше здоровье, Ирина Сергеевна, за здоровье присутствующих.
«Какое у него белое лицо, — думал Ильин, пока Фаня учила его делать замысловатые па. — Белое, нездоровое, наверное, оттого, что мало бывает на воздухе, все машина да кабинет…»
Мушкетеры быстро допили кофе.
— Фаня, — сказал Слиозберг, — пора!
— Господи, раз в кои веки в приличный дом попали, и на тебе — «пора»! — дурачилась Пахомова. — Дайте хоть такси вызвать!
— Мы тебя, Варя, проводим! — хором прокричали мушкетеры. — Не беспокойся, Варя!
«Ну и пусть уходят, — думал Ильин. — Чем он им помешал? В конце концов, это человек, с которым я проработал двадцать лет, и никому не дано право…» Но сердился он на Касьяна Касьяновича.
— В следующий раз у меня, — говорил Колтунов, прощаясь.
И Иринка бодро ему ответила:
— О-бя-за-тель-но!
Когда Ильины вернулись в комнату, Касьян Касьянович закусывал вторым пирожком. Прожевал, вытер губы.
— Коллеги?
— А что, не понравились? — спросил Ильин с вызовом.
— Да вроде ничего народец, немножко мелковат для тебя, вроде ты к другому привык…
— То есть как это «мелковат»? Что-то я вас не понимаю…
— Женя! — сказала Иринка.
— Ах, оставь, пожалуйста. Слово сказано, и я хочу знать…
— Ты хочешь поссориться со мной, — сказал Касьян Касьянович, подойдя к окну, из которого открывался вид на Москву. — Зачем? Я и сейчас могу быть тебе полезен, ты это знаешь… Но скажи, ты для чего от меня ушел, чтобы плавать — как? Мельче или глубже?
— Мельче, глубже, как вы это странно понимаете…
— Ну, извини, я понимаю правильно: надо начинать работать. Ваши соображения, Ирина Сергеевна? — спросил он, как, бывало, спрашивал на планерке.
— Работать? — переспросил Ильин. — Как это «работать»? Разве я мало работаю, вы что, оба смеетесь надо мной? — продолжал Ильин, объединяя Касьяна Касьяновича с молчавшей Иринкой.
— Ну, что с ним делать! — весело сказал Касьян Касьянович и отошел от окна, видимо сожалея, что вместо спокойного созерцания Москвы ему придется сейчас объяснять азбучные истины. — Да, работать. Гости твои — милые люди, но тебе незачем к ним приспосабливаться. Вот, например, портвейн. Чего-чего, а крепленого в вашем доме я никогда не видел, извините, Ирина Сергеевна…