Преображенская площадь
Шрифт:
Оставалось надеяться на это. Михаил заботливо постелил трофейное одеяло рядом с девушкой, переложил ее на походное ложе, да еще укутал свободной частью. Летние ночи коротки, потому разбили остаток на три части, чтобы каждому дежурить по часу, и тоже сумели урвать немного тревожного разорванного сна. Михаил сразу предупредил дружинника, чтобы не пытался выйти из здания. У входа в подъезд монах поставил пару растяжек, и любой входящий или выходящий должен был зацепить веревочку, а дальше сработала бы граната. Потому главным было не охранять спящих от внешних
За проемом стало понемногу светлеть. День вновь обещал быть если не жарким, то довольно теплым. Дежуривший последним Петр молча дотронулся до спутников, и те немедленно открыли глаза. Крепкий сон вреден для здоровья.
Вокруг было тихо. Если неподалеку и находилась стоянка новых людей, или шайнов, или застыл в засаде биоробот, то они ничем не проявляли себя. Аномалии же практически все молчаливы по определению.
Монахи по очереди выглянули наружу, и лишь потом Михаил тихо сказал:
– Вот и ладненько. Можно будить красавицу, – и бережно провел рукой по густым вьющимся волосам девушки.
– А? – в первый момент Лина не поняла, где находится. Вид соседей по квартире и веревки на руках заставили вспомнить последние события.
– Доброе утро, прелестница, – в голосе Михаила звучала доброта, – настоящая или издевательская, сказать было трудно.
Глаза девушки рыскнули по сторонам в поисках выхода. Хорошо хоть, хватило ума не пытаться порвать прочную веревку.
– И давай без криков. В Москве шуметь не рекомендуется.
Если бы взгляд мог убивать, монаха испепелило бы на месте. Денису показалось, что карие глаза полыхнули гневным огнем; только Михаил остался по-прежнему невозмутим и улыбчив.
– Конечно. Напали на бедную девушку втроем, связали, а теперь издеваетесь. Местное гостеприимство! – запальчиво проговорила Лина.
– Оно самое. С маленькой поправкой: кто и на кого напал? Остальное – закономерное следствие. Или, как говорили раньше в подобных случаях, момент истины. Счастливое мгновение, когда становится доказанной суть вражеского шпиона.
Ответить сразу девушка не смогла. Зря Денис взирал на нее с безмолвной надеждой: вдруг все случившееся – случайность, страшная, но все-таки…
– Что с Сенем? – вопрос прозвучал неожиданно. Очевидно, сработала какая-то защитная реакция сознания, и девушка толком не помнила происшедшего на ее же глазах.
– Ничего.
И тут пленница вспомнила. В первый миг она попробовала рвануть веревку, только та была крепкой и устояла перед девичьей мускулатурой. Напрасно Лина то извивалась, стараясь выползти из пут, то пыталась порвать их. Утихомирить ее никто не пытался.
– Пойду, погляжу, – Петр оказался умнее всех.
Он легко подхватил пулемет и направился к лестнице. Но разведать обстановку вокруг укрытия
Денис вдруг вспомнил предупреждения Михаила, а потом сообразил, что монах должен прекрасно знать о таинственных растяжках и свободно уберет опасные сюрпризы с дороги.
Истерика опять перешла во вчерашнее отключение от мира. Только слезы медленно катились из карих глаз девушки, а взгляд вновь не выражал ничего.
– Ну вот и ладненько. Ничего страшного. У Дениса друг погиб. Это же Москва. Плохое случается чаще, чем хорошее. Говорить будешь?
Ответом было молчание. Не стоическое, когда стараются не дать врагу ни одного козыря, а безразличное. Еще вопрос, слышала ли девушка, что ей говорят.
Монах вздохнул. Переходить к более действенным и одновременно жестким методам допроса ему не хотелось. К немалому облегчению дружинника, который, с одной стороны, все понимал, а с другой, вопреки разуму, продолжал отчасти жалеть пленницу.
– Ладно. Не хотелось, но сделаем иначе, – монах возложил ладони на голову Лины. Та вздрогнула, попыталась извернуться и укусить, однако мужские руки были сильнее, и сопротивление оказалось тщетным.
Довольно долго ничего не происходило. Девушка просто затихла и лежала почти без движений. Монах тоже застыл и лишь смотрел в большие девичьи глаза. Денис не мешал; он не понимал сути происходящего. А ведь какой-то смысл был, что-то совершалось, и не зря двое вели себя тихо.
Вернулся Петр, но отвлекать напарника не стал. Лишь кивнул Денису: в округе пока все спокойно. А Михаил вообще не посмотрел на пулеметчика.
Наконец монах чуть отстранился, убрал руки и тихонько перевел дух, словно проделал большую и тяжелую работу.
– В квартале отсюда видел парочку нео, но шли к северу. И все, – шепотом поведал Петр.
Кивок в ответ: мол, принято и понято.
– Вы разведчики шайнов? – голос Михаила звучал проникновенно и завораживающе.
– Да, – выдохнула Лина к немалому удивлению дружинника. Что-то в девушке вновь изменилось, заставило ее говорить.
– Ты – шайн?
– Да.
– Шайны – выходцы из Азии?
– Да.
– Ты воспитана ими?
Все первые вопросы лишь повторяли уже озвученные предположения Михаила. И все они допускали односложные ответы. Монах лишь не стал уточнять, действительно ли Лина была подобрана ребенком и соответствующим образом воспитана. Но как раз это вытекало из предыдущего. Другая возможность – переход на сторону чужой группировки – рисовала бы девушку вообще в черном свете.
Постепенно вопросы стали чуть сложнее, а ответы поневоле – более развернутыми. И лишь теперь дружинник догадался, что монах воздействовал на девушку, заставил подчиниться его воле. Но это было намного лучше, чем полная апатия и уход из мира. Да и информацию требовалось получить любой ценой. Это Денис тоже понимал прекрасно, хотя бы как воин. Врага надо знать, а на то, что шайны им друзья, даже намека пока не было.