Преодоление игры
Шрифт:
— Что вы такое говорите… — начала я.
— Не перебивайте, у меня мало времени. Так вот, я хочу сказать, что не был вашим врагом.
— За что же извиняетесь?
— За то, что не стал настоящим другом. Дети… они тогда еще были подростками, надо было ставить их на ноги. Я не имел права рисковать работой. Поймите меня и простите. Прошу вас.
— Ну что за пустяки, — наконец–то я окончательно пришла в себя. — Нашли о чем печалиться. Я сама не стала бы работать с новым директором. Кто он для меня был? Неуч и ворюга. Я же видела на книжном рынке, как он торговал там ворованными с типографии книгами. Вот за это он меня ненавидел, за это и мстил.
— Каждый за себя ответит. Ответит и он. А меня простите. Мне это очень надо.
— Прощу, — засмеялась я, — если вы приедете к нам в Крым на отдых, хоть на пару недель. Мы послезавтра уезжаем туда на все лето.
— Спасибо. Мне сначала надо немного окрепнуть.
— Окрепнете. Я уверенна. Так что звоните и приезжайте, — до чего удивительной бывает сила убеждения — я говорила больному человеку подбадривающие слова и сама в них верила! Я готова была подставить ему плечо, выхаживать его. Он был последним из моих типографских сотрудников, кто оставался на земле.
Дмитрий Иванович поблагодарил меня и попрощался.
Света
Свете я позвонила не сразу, сначала побродила по квартире. Потом мне показалось этого мало, и я вышла на прогулку в сквер. Основательно проветрив душу, успокоившись, все же продолжила поиски.
После моего ухода из типографии там многое изменилось. Мое место пустовало не долго. Скоро издательский отдел ликвидировали, потому что новый директор учредил свою издательско–полиграфическую фирму и пустил поток заказов через нее. Обескровленная типография начала простаивать без работы, люди — увольняться. В прежнем режиме работал только переплетный цех, где стояли уникальные машины для шитья книжных блоков. Новая технология, получившая повсеместное распространение, при которой блоки не шились, а склеивались, не пользовалась популярностью.
По каким–то причинам Свете, номер которой я набирала на диске, при новом директоре пришлось уйти из приемной. Она закрепилась там, где я начинала свою деятельность — в отделе кадров. Помню, в ту пору она звонила мне несколько раз, просила консультаций, а я никак не могла понять, с чем это связано. Мне казалось, что она в отделе кадров находится временно — заменяет заболевшего человека.
Наконец я дозвонилась и услышала ее бодрый, даже подозрительно веселый голос. Ради вежливости поговорив о пустяках, я спросила о Зое Михайловне.
— Зоя была моей соседкой, — наконец–то открыла она правду о своей к ней причастности. — Но лет пять назад продала жилье и куда–то уехала.
— В связи с чем она это сделала?
— Понадобились деньги. У нее же была двухкомнатная квартира. А переехала она в однокомнатную.
— И больше не появлялась, не звонила?
— Нет. Да что с ней может случиться!? — отмела Света мою озабоченность. — Все будет хорошо.
— А почему ты в рабочее время дома? — поинтересовалась я. — Ты работаешь?
— Нет, отдыхаю.
— А чем занимаешься в свободное время?
— Как чем? Это даже смешно. Собой, конечно! Кстати, запишите мой мобильный номер.
Зоя Михайловна
На встречу Зоя Михайловна пришла вовремя и я ее заметила издалека. Может, и она меня заметила, но не сразу узнала. Не удивительно. Она помнила меня худощавой, стройной и высокой тростинкой, с копной волос, заколотой в высокую прическу. А теперь я являла полную противоположность тому облику.
Зато Зоя Михайловна, хоть и была немногим старше меня, совсем не изменилась. Казалось, даже стала моложе и красивее, о чем я тут же и сказала ей.
— Ой, спасибо, — она знакомо прикусила нижнюю губу, растрогав меня — так мило мне было прикосновение к прошлому.
Мы шли по площади, напротив окон моей квартиры, и я знала, что мой муж наблюдает за нами. Волнуется, ведь выявить причину этого неожиданного свидания нам так и не удалось.
Но вот я увидела, что он вышел из ворот дома, пересек трамвайные пути, направился в сквер, стараясь оставаться незамеченным моей знакомой. Остановился, поднял голову — наблюдает за белкой. Ладно.
Наш разговор не клеился. Наконец, я решила не тянуть кота за хвост.
— Вы чудом застали меня дома, — сказала я. — Сегодня мы должны были ехать на отдых. Задержались ради вас. Для чего я вам понадобилась?
— Не могу сказать. Просто так.
Я опешила.
— Как это «просто так»? Совсем без причины? Вы, конечно, шутите.
— Ну как вам сказать… Сначала мне приснился сон, о вас, — уточнила она. — Какой–то приятный, даже просыпаться не хотелось. А потом я подумала, что хорошо бы вас увидеть. Взяла и позвонила.
На следующий день мы уехали в Крым.
Все становится воспоминанием
Домой в Днепропетровск мы вернулись только в октябре. Через некоторое время, точную дату не помню, позвонила Света.
— Где вы ходите?! — воскликнула она, точно мы все еще сидели в кабинетах, находящихся рядом на нашем четвертом этаже. — Я вам весь день звонила.
— Странно, что я не слышала, — удивилась я. — Я ведь все время дома, правда, вожусь на кухне. А что случилось?
— Умер Дмитрий Иванович. Я хотела позвать вас на похороны.
— Представляешь? — сказала я. — Словно кто–то отводит меня от этого, я никого из наших сотрудников не провожала в последний путь…
— Да, я заметила. И даже знаю, что по объективным причинам. Но не печальтесь, вам просто везет, — Света хихикнула, и у меня отлегло от души
— Позванивай, — сказала я. — Не забывай.
Она обещала.
Все становится воспоминанием. Стали воспоминанием и эти события. Только одного я так и не поняла — кто надоумил Зою Михайловну позвонить мне. Ведь этим звонком она положила начало цепи событий, в итоге приведших к нашей с Замулой последней беседе. Фактически она способствовала тому, чтобы предоставить ему возможность попросить у меня прощения, а мне — с легкой душой проститься с ним.