Преодоление
Шрифт:
Как только Светозарный шагнул в центр клети, как наружные створки закрылись наглухо, оставляя на месте зева натуральную, ничем нетронутую скальную поверхность. Мою подругу и это не остановило. Она принялась обстукивать стену рукоятью своего кинжала, присматриваясь к еле заметным щелям и восклицая:
– Тимка, сволочь! Вернись! Уйдём все вместе! Или хотя бы сутки подожди! Что ж ты такой предатель?! Сурт, Ольшин! Помогайте мне! Давайте заложим вот сюда… и сюда по парочке груанов и взорвём эти ворота!
Пнявый поспешил не столько исполнить требование старшей группы, как с целью её приостановить и успокоить:
– Ничего страшного не случилось…
Вроде как помогло, женщина застыла на месте, пялясь в стену и размышляя над поступком Тимофея. Но тут у них со спины послышался голос Мастера:
– Это точно… Не только без него, но и без меня… справитесь… А мне… мне уже сил не хватает сдерживаться…
Оба соратника развернулись к говорящему, выпученными глазами и потеряв дар речи наблюдая его трансформацию в Светозарного. Ольшин уже всё лишнее с себя сбросил, оставив на себе только пояс с восемью «своими» груанами и с двумя открытыми, но ещё пустыми кармашками. А ещё две «ничейных» ракушки ветеран держал в обеих руках очень близко к поясу.
– Как же так?.. – выдавила из себя Ксана. – И ты?.. Ты тоже нас предаёшь?!
Стоящий невдалеке человек ещё не светился весь и полностью, а странно мигал, словно горящий фитиль под порывами ветра. И наверное, ещё мог себя контролировать от давящего на него гипнотического влияния. Потому что даже попытался оправдываться:
– Простите меня, но я больше не могу… Десять лет я нахожусь в этом аду… десять лет я ежедневно пытаюсь выжить… И несмотря на мои умения и знания, меня только чудом обходила смерть. Порой казалось, что свобода близка, груанов у меня собиралось много, но… Каждый раз очередная напасть или страшное стечение обстоятельств превращали меня в начинающего каторжанина… Я больше так не могу… я боюсь. Боюсь, что через час что-то случится страшное и…
Последнее слово попытался сказать Сурт:
– Да у нас всё нормально! Ты же видишь, как мы отлично, продуктивно охотимся. Ольшин, остановись! Завтра ты уже сможешь уйти честно, с гордо поднятой головой, попрощавшись со всеми нами, со своими тремя жёнами и не испытывая потом укоров совести за своё поведение. Одумайся!..
Страшная борьба с самим собой читалась на перекошенном от сомнений лице Охотника, но всё-таки желание уйти в мир Набатной Любви немедленно пересилило все остальные. Словно бросаясь в ледяную воду, Ольшин выдохнул, а его руки последним, резким движением вложили недостающие груаны в комплект им подобных. И тотчас новый Светозарный осветился всей видимой кожей, словно насыщаясь изнутри мягким, золотистым светом.
Тогда как свидетели этого процесса тоже на месте не стояли. Причём не по своему желанию они это сделали. Просто со стороны стены, к которой они стояли спиной, их толкнула упругая волна воздуха, швыряя метра на два вперёд и роняя на землю. Пока они встали опять на ноги, Ольшин уже проходил возле них. Ксана попыталась ему было заступить дорогу, но наткнулась на такой дикий, фанатичный взгляд, что благоразумно замерла на месте. Он был ей очень хорошо знаком. Точно такой же взгляд был у её любовника, когда тот бросился убивать конкурента-живописца. Но тот конкурент был Михой, который мог и умел за себя постоять, тогда как здесь и в данный момент женщина не могла ничего сделать. А уж метнуть в спину хорошо прежде знакомого человека кинжал – тем более рука не поднялась.
Да и не получился бы бросок, скорее всего: ближе чем на три метра подойти к раскрывшимся створкам не получалось, там словно стояла невидимая глазу упругая стена из пружинящих кустов плегетты.
Та же клеть вернулась за новым Светозарным, или иная, понять не удалось. Как только вошедший человек шагнул в центр лифта, наружные створки закрылись наглухо, навсегда оставляя у него за спиной как само Дно, так и все связанные с ним страхи и опасения. Каторгу навсегда покинул ещё один узник.
Ну а его бывшим товарищам ничего больше не оставалось, как собрать раскиданные вещи и пояса с груанами да отправиться на наши поиски. Хорошо ещё, что лишившиеся наездников серпансы беспрекословно выполняли приказы своих новых опекунов.
Но в нашем коллективе стало меньше на два человека. При этом, по всеобщему мнению, в мире Набатной Любви стало на два… предателя больше. Потому что при всём понимании совершённого поступка, никакое иное определение ушедших в голову не приходило.
Тимофей к этому шёл, как теперь поняли и вспомнили, – сразу. Просто до того у него не было такой возможности укомплектовать свой десяток полностью. Я собирал наши все трофеи, да и существовала всё-таки опасность пострадать от моего гнева. Пусть и выглядел тощим да кашляющим, но одного Светозарного всё-таки убил. Да ещё и голыми руками.
Ну а Ольшин… Тот просто не смог удержаться при таком раскладе. Да и в последнее время он слишком часто грезил фантазиями о том, как он вернётся домой и обнимет своих дочерей, коих он успел сотворить до своего уголовного преступления, целых три штуки. Сломался человек… и в самом деле одни всего лишь сутки не выдержал…
Ну и у нас у всех настроение упало ниже плинтуса. А тут ещё и вся фауна вокруг нас словно ополчилась. Стада на нескольких Полях не просто стали монолитными или многочисленными, а необычно агрессивными, и во время одной из наших отвлекающих акций здоровенный тервель так раскрыл свою гигантскую пасть, что зубами попросту ударил по ногам Неждана. Благо ещё, что некое седло, плотно придерживающее наездника, не позволило выпасть тому в гущу озверевших монстров. Но нога пытающегося мужественно перенести боль Крепака оказалась сломана. Причём сразу в трёх местах. И потом, когда мы попытались устроить бивак и оказать самую первую помощь раненому и малость отдохнуть, нас стало окружать нежданно огромное стадо зервов.
Пришлось и с того удобного для отдыха места уходить весьма поспешно. Правда, я успел обложить ногу Неждана двумя десятками груанов, обмотать их тряпками и настроить опустившуюся вуаль исцеления на процесс ускоренной регенерации. Но как оно будет действовать во время движения?
Поэтому после недолгого раздумья было принято решение возвращаться в башню. День, а то и два нас не спасут, а продолжать сбор трофеев в таком паршивом настроении было бы нецелесообразно со всех точек зрения. И уж кто-кто, но командир должен понимать это самым первым.
Вот мы и вернулись к Пирамидке ещё за час до обеда. И уже только этим, и уж тем более неполным составом переполошили всех остальных обитателей. Наверное, по этой причине я с ходу двинул речь, которую заготовил во время пути:
– Дамы и рыцари! Наш коллектив понёс первые потери, но никто не погиб! И это самое главное. Подробности вы сейчас все узнаете… А чтобы никто не расстраивался и не грустил, сразу объявляю остаток этого дня выходным. Отпразднуем, обдумаем, посоветуемся и… бросим жребий. Потому что уже сегодняшним вечером попробуем открыть двум женщинам, которым повезёт, дорогу в Светозарные!